Поездка в Питер, 2015 г. — Иван Андреев

— Ало, Павел?
— Да, здравствуйте.
            Голос в трубке похож на голос Бэрримора из «Собаки Баскервилей», который говорил «Овсянка, сэр».
— Я – говорю – Иван, из Екатеринбурга. Журналист.
— Да, я понял. Ну, что, приземлились?
— Да.
— Что-то вы рано.
— Извините.
            Мой самолёт действительно приземлился раньше обещанного, поэтому меня никто не встретил. А ведь это волнительно – аэропорт малознакомого города, я один, в полусонном состоянии. Тем более понятия не имею, куда ехать, даже если такси взять. Должен встретить Павел.
— Я ещё не в аэропорту, Вы меня дождитесь.
— Дождусь… — отвечаю. Да с такой интонацией, что, мол, «так и быть».
            Пара сигарет скоротали ожидание. Появляется Паша. В руке табличка «Клуб путешествий «Советский».
— Кого-то ещё ждём? – спрашиваю.
— Да, ещё двое прилетят. Сейчас…
            Паша посмотрел на дисплей телефона.
— Из Самары и Челябинска.
— Всего-то нас десять будет?
— Не знаю. Я только троих встретить должен.
            Подходит высокий парень. На шее модный шарф, на голове кудри.
— Армен. Я из Самары.
— Иван. Екатеринбург.
            Паша беспокоится: «Тоже пораньше прилетели?»
— Да. А кто ещё?
— Иван
— Ты рано приземлился? — уточняет Армен.
— Да – говорю – долетели без пробок.
            Я всё гадал, кто же будет третьим. Ждать пришлось недолго – так уж повелось, все прилетают раньше.
— Ксения. Я из Челябинска.
            Симпатичная девушка. Почему-то все мои знакомые Ксюши – очень худенькие. Новая знакомая не стала исключением.
            По пути из аэропорта в Питер мы молчали. Всю дорогу. Наверное, мы устали да не выспались. Я посмотрел на часы: ровно сутки, как я не спал. Надеялся в самолете поспать, хотя бы те два с половиной часа, что летели. Но ведь как уснёшь? – я впервые летал. Сначала было страшновато, потом интересно. Рядом со мной сидел итальянец с женой. Он держал её за руку. Жена тогда сказала что-то по-итальянски, после чего муж крепче взял её за руку. Наверное, она тоже боялась. Он же был спокоен как удав, через минуту после взлёта вырубился. Я смотрел в окно: мы плыли над густыми облаками. Очень красиво. Первые пять минут. Потом надоело, я стал рассматривать соседа по другую сторону прохода. Он был не расчесанным, но одет очень прилично. Длинные пальцы. Изящные и, вместе с тем, неряшливые движения рук. Я подумал: «музыкант, наверное». Мужик этот чуть позже открыл свою сумку, и я увидел в ней бумаги с нотами. Обрадовался: «Я прям Шерлок Холмс».
            Борт-проводники стали разносить соки. Я подумал, что они их продают, поэтому отказался. Оказалось, всё бесплатно. Когда я стал засыпать, стали разносить еду, так что снова пришлось отложить сон. А там уже и прилетели.
            Павел выжимал на своей Тойоте 140 километров в час. Мы мчались по трассе, словно внутри скелета гигантского зверя. Фонари-рёбра дугой огибали шоссе. Мы молча, с широко раскрытыми глазами, смотрели на удивительный въезд в Петербург.
            Меньше чем через полчаса нас привезли в отель с очень питерским названием «Достоевский». У нас два свободных часа, мы можем потратить их на прогулку по Петербургу.

Питер

Семь лет я здесь не был, а ничего не изменилось. Идём по Невскому проспекту, всё на месте. Вот тот ресторан, где я когда-то работал официантом. На месте и маленькие скульптуры кошек.
— Где кошки? – спрашивает Ксюша.
— Вон там, в углу, видишь?
            Заметить их действительно трудно, они на уровне второго этажа. Размером с настоящую кошку.
            Ресторан ещё не работает – слишком рано. Пришлось зайти в SubWay. Раньше его здесь не было.
                    За чашкой эспрессо знакомимся ближе. «На 4-м канале работаю» – говорю. «Это ж самый крутой региональный канал?» — спрашивает Ксюша. Я нескромно киваю.
                  Армен не только с виду интеллектуал. Умный парень. Мы с ним поговорили про минувшую церемонию награждения «Золотой маски». Я ему стал завидовать – он ведь там был. В Питер прилетел как раз из Москвы, с церемонии. Армен увлекается архитектурой. Я поражаюсь, насколько он эрудирован. Идём по Невскому, он сыплет именами архитекторов, которые приложили руку к тем или иным зданиям. А я знать ничего не знаю.
— Почему тебе нравится конструктивизм? – спрашиваю, когда речь заходит о Екатеринбурге.
            Армен приводит массу аргументов в защиту нелюбимого мною конструктивизма. Я же апеллирую сухо: «Конструктивизм – это тривиальность и примитивизм, извращённое советское восприятие изящного баухауса».

Спор прерван впечатляющим видом Александрийского столпа. Вот так, незаметно, мы дошли до Дворцовой площади.
— А вот это Эрмитаж – говорю. Все и без меня это знаю. А я продолжаю – Александрийский столп держится под тяжестью собственного веса, никак не закреплён.

Пора возвращаться в отель.
            Всё-таки Питер – удивительный город. Меня не покидает чувство, что я вернулся домой. Конечно, я тут не родился. К моему сожалению. Ловлю себя на мысли, что неплохо бы называться «петербуржцем». Не знаю почему, но мне здесь хорошо. Просто хорошо и всё. Дышится легко. Что-то неосязаемое витает в воздухе, какая-то положительная энергия. Пропадает усталость от самой атмосферы этого великого города. Мимо проходит девушка, она танцует на ходу, слушая музыку в наушниках. Это и есть Питер. Под ногами нет грязи – даже бычок стыдно выкинуть на питерскую плитку. Кругом чистота и строгая классическая красота. Стало грустно от мысли, что через три дня, по окончании пресс-тура, мне придётся уехать отсюда. А уезжать не охота. Однажды уже уехал. По сей день жалею.

Начало пресс-тура

                 В отеле для нас, журналистов, накрыли стол. Собрались девять человек. Кто-то десятый опоздал. Почти все печатники – из Москвы, Волгограда, Казани. Ещё откуда-то, я не запомнил.
            После обеда нас встречает наш гид Александр. Он олицетворяет собой Петербург. Высокий, немного сутулый. На голове коричневая кожаная кепка, немного потёртая. Под кепкой густая шевелюра. Добрые глаза сияют из-под толстых стёкол очков. На лице аккуратные усы и борода. Шея небрежно прикрыта шарфом. «Рассеянный с улицы Басенной» — заметил как-то Армен. Похож, да, на рассеянного, но на самом деле очень внимательный, невероятно ответственный человек.
            Автобус везёт нас к Исаакиевскому собору, Александр что-то говорит в микрофон. Старательно рассказывает о питерских улицах и зданиях. Я не слушаю, просто смотрю в окно, иногда включаю камеру.

В Исаакиевском соборе я уже был в свой первый приезд в Питер. Это самый крупный храм в Петербурге. И, что интересно, там и музей, и действующая церковь. Вместе с туристами там тусуются прихожане. Зажигают свечи, молятся. Я всё отстаю от экскурсионной группы, потому что снимаю видео. То иконы, то люстры. «Накой мне люстры?» — думаю, а в сё равно снимаю. Красиво, наверное. Поднимаемся на крышу. Питер как на ладони. Катя из Волгограда просит сфотографировать её на телефон. Тут я заметил, что она очень симпатичная. Хотел ей об этом сказать, но подумал, что она и без меня это знает.
            Александр нас торопит: «Всё, нам пора двигаться дальше». Я хочу для репортажа зацепить какого-нибудь туриста для интервью. «Здравствуйте, поделитесь впечатлениями?» А мне: «What?». Одни иностранцы кругом, а я по-английски ни бум-бум. Армен, кажется, удивился, что я не знаю иностранного. Ну да, балбес я, что поделать.
            Зато в Спасе-на-крови я сообразил прибегнуть к помощи.
— Александр, вы по-английски как?
— Вообще-то я в основном на английском экскурсии провожу.
            Подходим с ним к группе каких-то мужчин. Американцы.
Я попросил Александра спросить их о впечатлениях. Что ещё спрашивать. Пусть делятся впечатлениями, раз приехали в Россию. Американцы сказали, что путешествуют по Европе и Питер, по их мнению, самый красивый город. «Нигде в мире такого больше нет» — говорят. Александр продолжает что-то спрашивать. Потом мне объясняет: «Я хотел их вывести на разговор об их отношении к России. А они вполне лояльными оказались».
            Всю экскурсию я пропустил. Прошу экскурсовода дать интервью. «Расскажите о камнях» — говорю. Женщина обрадовалась: «Я о камнях больше всего люблю рассказывать, вы меня главное вовремя остановите».

            Оказывается, что половина храма построена из уральских самоцветов. Экскурсовод долго перечисляла названия камней, а я гордился: «Вот и для Питера Уральская самобытность пригодилась».
            «Надо будет сувениров не забыть накупить» — подумал я, выходя из Спаса-на-крови. Меня просили привезти магнитиков. То ли в шутку, то ли как. Казалось бы – на кой чёрт нужны эти магнитики?
            За обеденным столом я чуть было не уснул. А предстояло ещё посетить театр. Из всего многообразия петербуржских театров на нашу голову свалился БДТ. Мы с Арменом весьма расстроились по этому поводу.
— Что бы там ни было, будет скучно.
            Спектакль называется «Дядюшкин сон». Армен как-то остроумно заметил, что выспаться там будет очень даже в тему.
            Наши с Арменом ожидания оправдались. Постановку не спасает даже Алиса Фрейндлих, блистающая в главной роли. Зайти с камерой мне в зал не разрешили, пришлось наслаждаться вхолостую. Впервые за много лет, я уснул на спектакле. Не надолго, но уснул. Я слышал, что где-то в арабских странах заключенных пытают музыкой Металлики. И только теперь я верю, что искусство может быть пыткой. И если первое действие смотреть было просто невыносимо, то на втором появилось желание застрелиться.
В темном зале, от скуки, я рассматриваю коллег. Армен тоже спит. Ксюша и Катя выглядят превосходно. Весь день они ходили в джинсах, а в театр нарядились в мини-юбки. Девушка из Москвы сидела рядом со мной, она не переоделась. Смотрела очень внимательно. В антракте она сказала: «Ну это же Алиса Фрейндлих!».
                Казалось, это никогда не кончится. Но таки свершилось! Лично я аплодировал этому факту стоя.
— Финальный монолог – это просто уголовное преступление – заметил Армен, когда мы закурили у театра.
            Сигареты закончились, пришлось искать магазин. Хотел взять пиво, но было уже почти одиннадцать, не продали. Возвращаюсь в отель. В номере две кровати, выбираю ту, что ближе к окну. Ложусь и не верю, что я Петербурге. В своём любимом городе. Вот, лежу в четырёхзвездочном отеле, в Питере. Как этому можно поверить. Полтора месяца назад шеф-редактор вызвала меня к себе и говорит: «Появилась возможность поехать в Петербург, ты согласен?». Так спросила, будто от этого можно отказаться. Я тогда-то не поверил свалившемуся счастью. И сейчас, засыпая, всё ещё думаю: «не может быть». Черт с ним, с ужасным спектаклем. Наверное, я просто устал. Зал ведь аплодировал стоя. Да и хороших впечатлений куда больше. Вообще всё хорошо. Многие коллеги неустанно ворчали. А мне и в голову не приходит на что-то жаловаться. Всё хорошо. Так же считали Армен, Ксюша и Катя. Они мне показались очень приятными людьми. Даже немного жаль, что скоро придётся расставаться. Вряд ли когда-нибудь увидимся ещё. «Надо будет как-нибудь с ними пива выпить после работы. И не забыть бы сувениров купить» — думаю. И тут же погружаюсь в глубокий сон. Впреди ещё три дня. Нам сказали, что первый день — ещё цветочки, дальше культурная программа будет более напряженной и насыщенной. Это радует.

Петергоф

            Когда с утра пораньше тебя везут прочь из Санкт-Петербурга, приятного мало. Успокаивало то, что везут не куда-нибудь, а в Петергоф. Никогда там не был. Я отвоевал своё место впереди автобуса. Во-первых, мне надо снимать виды из окна, во-вторых, сидеть рядом с Арменом и Ксенией куда комфортней. Как-то с первых минут знакомства с ними, я почувствовал в них что-то дружеское, душевное. Не сказать, что кто-то в нашей группе был недружелюбным. Просто я далеко не со всеми умею находить общий язык. Я даже не запомнил некоторых имён. Вот, например, женщина, сидящая позади меня:
— Александр, программа у нас нечеловеческая, о чём нам рассказывать, ведь Вы показываете нам то, что и так все знают.
            Мне не понравилось, что эти претензии высказаны Александру. Он гид, но программу не составлял. А со своей задачей он справляется прекрасно. Ко всему прочему, у Александра железные нервы. Он ко всему относится с завидным спокойствием, с лёгкостью сглаживает конфликты.
            Я тоже мог сказать: «Александр, ну куда же мы так бежим, я ничего не успеваю снять». Но зачем напрасно досаждать человеку. У него расписание. Задержимся здесь, не успеем в другое место.
            А двое журналистов, тоже не помню имён, постоянно ходили перед камерой. И без того нет времени сделать хороший кадр, а тут ещё постоянно кто-то мечется перед объективом. Сдержанности и учтивости я учился у Александра.

            Доезжаем до Петергофа. Этот город известен своими фонтанами. И действительно – два фонтана работают. Бегу снимать: скульптура такая – мужик разрывает пасть льву, а из пасти – бьёт фонтан. Смотрю в камеру – ракурс неудачный. Кажется, будто этот мужик отливает. Пришлось менять ракурс. А меня торопят: пора, Иван, пора. По пути к дворцу Александр сказал, что мужика звать Самсоном.
            Заходим внутрь. Нам говорят: бахилы наденьте. Ещё радиоприёмники какие-то дают. Это у них аудиогид. Модная штуковина. Экскурсовод в микрофон говорит, а турист в наушниках всё это слушает. Без этого устройства так себе слышно – акустика там отвратная. Цари-то об экскурсиях не думали, когда строились.
— Центром Петергофского ансамбля является Большой дворец – «коронная» резиденция русских императоров – слышно в наушнике.
            Кто успевает – фоткается на фоне императорских интерьеров. Шикарных, надо сказать. Всё в золоте, блестит, сияет. «Чтоб я так жил» — мелькнула мещанская мысль. А потом думаю: «Неуютно — потолки высокие».
            Искусство искусством, а обед по расписанию. Не по-царски, конечно, кормят, но оно и к лучшему. Мужики не стали себе отказывать в настойке. Я решил не пить. Принцип какой-то дурацкий – не могу пить на работе.
            На пути к автобусу заговорил с Катей. Оказывается она редактор Комсомольской правды. Нужно было что-то сказать.
— Такая молодая, уже редактор? – зачем-то сказал я. Катя удивила меня, назвав свой возраст. Я-то думал, ей 26 – максимум. Я удивился вслух, Катя, кажется, улыбнулась.

Царское село, Павловск

            Опаздываем в Екатерининский дворец. Быстро бежим по хоромам. Всё ничего, но вот нам показывают легендарную янтарную комнату. «И это та самая янтарная комната?!» — я вроде как разочаровался. Понятия не имею, чего я ожидал увидеть. Но уверен – что-то другое. Вздыхаю: «Я тоже становлюсь ворчливым».
Памятник Пушкину не показали — опять пора бежать.
            На пути в Павловск Александр говорит:
— На этом вокзале Рихард Штраус давал свой концерт – польки, вальсы.
— Рихард Штраус – вальсы? – возмущается Армен.
— Ой, тфу ты, Иоганн, конечно.
            Вот такой маленький диалог, а сколько в нём образованности. Я-то сам разве что на тему мелодичности Шостаковича могу поспорить.
            На прогулке по Павловскому парку все бегут к лотку с чаем. Журналисты замёрзли, а Александр безжалостно продолжает экскурсию. Всё идёт и идёт куда-то. Я думаю: «давай уже хотя бы поверни в сторону автобуса». А он: «Здесь алея двенадцати дорожек…» Я невольно заметил, что как минимум две дорожки ведут к автобусу. Надежда не угасает.
            В свободную минутку выхожу в интернет. Написал Сергей: «Давай сегодня в семь встретимся, так удобнее».
            Сергея я никогда не видел. Мне перед поездкой о нём рассказала коллега. Говорит, он проводит «неформальные» экскурсии. Я даже не удосужился уточнить, что там за экскурсии такие. Но написал ему: «я, мол, журналист из Екатеринбурга, буду делать репортаж про культурную жизнь Питера, как на счёт участия?» Сергей сразу согласился. Мне очень хотелось попасть к нему на экскурсию. Всё-таки действительно, всё что нам показывают в основной программе, мягко говоря, не цепляет. Оно, конечно, круто, но как-то не репортажно. Не за что зацепиться, нет «изюминки». Неформальная экскурсия манит. Но и одному тоже идти не охота. Конечно, я предложил присоединиться Армену и Ксюше. Армен не сразу, но отказался. Ксюша предложила взять с собой Катю из Волгограда и Алсу из Казани.

Неформат

            Естественно, на встречу мы опаздываем. Пока ужинали, пока дом искали. Два дня нас сопровождали стройные, строгие, официальные экскурсоводы – а тут мы видим: молодой паренёк, сидит за столиком в баре со стопкой водки и закуской. «Привет, сейчас я тяпну и пойдём». Это Сергей.
            Обаяния Сергею не занимать. Даже просто слушать его интересно, так он ещё и показывает совершенно неожиданные места. И неожиданных людей.
— За этой дверью живет Коля Васин – самый известный битломан в стране – говорит.
            Я стучусь в дверь, сам волнуюсь: вдруг он откажется от интервью. Хрен там! Гостеприимней людей ещё поискать.
— Это рай! – восторженно говорит Коля – и широким жестом показывает своё жилище.
            Коля Васин… представить его сложно. Он встретил нас в халате, на котором много-много звёзд. Как на диснеевском волшебнике. Сказочный образ дополняет густая борода с проседью. Сколько лет Коле Васину? Трудно сказать, но понятно, что он пожилой. Уже потому, что он сказал: «50 лет подряд я каждый день слушаю музыку Битлз и не устаю».
            Вся комната Коли Васина – это храм Битлз. Несколько очков-копеек, как у Джона Леннона, невероятное количество пластинок и дисков, книг, атрибутики. В углу стоят две гитары.
— Играете? – спрашиваю.
— А то! Играю и пою.
— Просим!
            Я попросил Ксюшу побыть моим корреспондентом – подержать петличку. Записали вроде интервью, а Коля всё не поёт. Сергей тут напомнил мне Александра: «Нам пора, ребята, уходим». А нам ведь хочется песен, душа поёт. А Коля нет. Всё рассказывает о жизни, о том, как хочет в Питере построить храм Битлз.
— Спойте, пожалуйста.
            И ведь спел-таки. Не сказать, что хорошо, главное душевно.
            Во дворе Сергей показал ещё одно изобретение Коли Васина – вертикальную улицу. Конечно, вертикального в ней ничего нет, но называется она именно вертикальной. Тут не поспоришь – брендинг.
— А это самое приличное место в Питере — рюмочная. Здесь собираются творческие люди, узнают о грядущих культурных событиях города. Сейчас я выпью, пойдем дальше.
            Сергей культурно закусил долькой апельсина и повел нас в некультурное место.
— Апрашкин двор – говорит – здесь крысы водятся с кошек величиной.
            Про апрашку Сергей рассказал много непечатного. Одним словом, находится там стало страшно.
— Надеюсь, дальше пойдем? – спрашиваю.
            Нас осталось трое. Нет, не потому что кого-то мы потеряли в апрашке. Катя ушла на встречу с друзьями. Остались я, Ксюша и Алсу. Мы уже поделились впечатлениями – они были сильными. Ни Спасский собор, ни прелести царских хором так не впечатлили, как питерская изнанка.
            У меня закончилась кассета, а Сергей привёл нас к дому, где жил Довлатов. В доме кафе, где собираются поклонники писателя. Потом Сергей рассказал про криминальный район в самом центре Санкт-Петербурга.
— Здесь часто бывают перестрелки, может вы даже по телевизору видели. Просто на одном месте куча баров – там гей-клуб, здесь «лица кавказкой национальности» собираются…
            Сергей так спокойно рассказывает о драках и беспределе, что не возникает никакого беспокойства.
— Ночью здесь лучше не появляться, честно вам скажу… — говорит.
А уже ночь. Но правильно заметила Ксюша: «Не страшно даже, кажется ведь, раз он нас сюда привел, значит, он знает, что делает».
            До метро два шага.
            На прощание Сергей рекомендовал нам поесть корюшку.
— Обязательно поешьте, сейчас как раз сезон. Без корюшки никак нельзя.
            В метро распрощались.
            Второй день неумолимо заканчивался. На часах почти полночь. Осталось всего два дня. А ещё надо поесть корюшку.

III

Петропавловская крепость.

           Будит меня не будильник. Телефон гудит вступлением к «Балладе о древнерусском войне». Протираю глаза, на дисплее высвечивается: «Армен».
— Ало?
— Ты как, ехать собираешься?
— А сколько время?
— Десять почти.
            Встречу внизу накануне назначили на 9.30. С сожалением понимаю, что я проспал.
            Вчерашний вечер мы с Арменом закончили в баре. Армен рассказал, что хотел быть инженером, что любит футбол и умеет играть на виолончели.
            Зеркало в ванной показывает отвратительное существо. Но времени мыть голову, расчёсываться нет.
            Не знаю, до которого часа мы пили пиво, вроде недолго. Хорошо посидели, напиток был вкусным. Но сейчас очень хочется кофе. Быстро шагаю по отельному коридору, меня так и подмывает свернуть в ресторан, выпить чашечку халявного кофе. Но совесть не позволяет – люди ждут.
— А мы только Вас ждём, Иван – вместо приветствия говорит коллега.
— Всем привет, извините – говорю.
            Такое чувство, что я проспал до зимы: с неба валит густой снег. Отвратительная погода, сухость во рту, желание покурить – всё это превращает моё лицо в хмурую физиономию. «Надо, думаю, бросать это дело – просыпать-то». Вспомнился Коля Васин. Он говорил: каждый человек должен побывать в раю, и каждый в силах сам создать этот рай. Мне сейчас так просто было создать рай: пить кофе и курить под горячим душем, делов-то. Но, как говорят верующие: рай надо заслужить праведными поступками. Как-то так.
Праведно едем в Петропавловскую крепость.
            Петропавловская крепость – первое, что заложил Пётр I на этих болотистых просторах. Вот с неё-то и начинался город-легенда. Здесь же была политическая тюрьма. Да, кому-то Питерские порядки были не по душе, таких держали в крепости. Здесь сидели Радищев, царевич Алексей, княжна Тараканова. Достоевский, конечно. И Чернышевский. «Что делать?» — с сожалением пожимая могучими плечами, говорил страж, запирая писателя на стальной засов.
            Великие люди, конечно, там были, но нас повели не в их вынужденную опочивальню.
— Здесь покоятся великая княжна Екатерина, Пётр III, Екатерина II, Пётр I… — рассказывает Александр.
            Большую часть огромной залы собора занимают гробы. «То ещё утро выдалось» — ворчу. Туристов не много. Либо смотреть на гробы – так себе развлечение, либо ещё рано.
Я уже научился чувствовать, когда мы побежим дальше. Смотрю на Александра: в нём набирает силу энергия «бега». Вот сейчас так и скажет: нам пора, поторопитесь.
Пока не поздно, бегу на улицу – надо сделать общий план. Выругался: шпиль собора так высоко пронзает небо, что скромного угла обзора моего объектива не хватает взять здание в кадр целиком.
— Здесь курить нельзя!
            Это охранник подошёл.
— Я и не собирался… прикуривать.
            Общий план так и не удался, а Александр уже перешёл в режим «турбо». Надо догонять.

Эрмитаж

— А к импрессионистам зайдём? – в который раз спрашивают Александра.
— Нет, наверное, не успеем.
            В который же раз все расстраиваются. Все хотят к импрессионистам. А я хочу штатив полегче. Этот тоже лёгкий . Но с каждым шагом он становился тяжелее. Удивительная способность штатива – тяжелеть.
            Подъехали к Эрмитажу. Вот когда вам говорят, что Эрмитаж – огромен, знайте – преуменьшают. Эрмитаж – это город в городе. И в этом мегаполисе искусства нам разрешили пройти всего по одной улице. Три миллиона шедевров! Что из всего этого мы можем успеть увидеть за полтора часа?
            Глаза разбегаются, а ещё нужно смотреть не по сторонам, а на дисплей камеры, да запись не забывать включать. Экскурсовод-садист вещает:
— Здесь вы ведите скульптуру Микеланджело…
    Микеланджело, мать его! Вот она, его скульптура, настоящая – рукой подать! А у меня даже времени нет насладиться моментом, просто посмотреть. Экскурсовод тащит в следующий зал: Рафаэль, «мадонна Конестабиле»… Рембрант, «Возвращение блудного сына»…
            Я глазам своим не верю: Возвращение блудного сына, Рембрант! «Бросьте меня, я остаюсь, скажите, что я сбежал».
            Леонардо да Винчи! Леонардо! И все эти ребята – Рафаэль, Микеланджело, Леонардо – не черепашки-ниндзя, а непревзойдённые мастера эпохи возрождения! До этих пор я оставался относительно спокойным, но теперь эмоции просто разрывают на части. Честно говоря, никогда не думал, что увижу эти шедевры. Казалось бы – почему нет, приезжай в Эрмитаж, да смотри. Но для меня, провинциала родом из Башкирии, всё это казалось просто нереальным. В детстве я смотрел по телевизору передачи про художников. Смотрел эти передачи наряду с фильмами. И может оттого мне казалось, что всё это некая голливудская выдумка. А теперь оказалось, что не выдумка – всё это существует. Картинки в Интернете? Ничего общего. Цифровая репродукция не передаёт и пяти процентов оригинального шедевра. Я снова предаюсь романтизму и мистификации, но, скажу прямо: есть в этих полотнах какая-то сила, живая энергия, бьющая в душу, словно разряд молнии.
            Ледяной ветер. Только под его порывами я прихожу в себя. Снова мы торопимся. Впереди…

Русский музей.

— Снимать на профессиональную камеру нельзя! – встречают нас в Русском музее.
— Я договорюсь – спокойно говорит Александр и склоняется к дисплею телефона.
            Из всей программы я больше всего хотел посетить Русский музей, а тут нате, выкусите.
            Александр защитил права профессиональной камеры, но вот штатив пришлось оставить. «У нас тут паркет». Спина отваливается, а у них паркет.
            «Истощала душа, поизносилась» — вот вроде Русский музей, бежим по залам, вокруг шедевры русской живописи. Огромное полотно Бруни «Медный змей» — а молнии в душу не бьют. Вот Васнецова творение «Витязь на распутье». Подлинно! Смотрю устало – красиво, круто. Но ничего не чувствую. Хочу кофе, а потом вернуться. Без камеры, без экскурсовода. Хорошо бы взять, да прийти вечерком с Ксюшей, Катей, Арменом. Просто пройтись по тем же залам, без спешки.
            Плёнка на кассете заканчивается. Сам не заметил, как отснял час видео. Ноги гудят так, будто я вернулся с трёхдневного похода по горам. Неужели так много прошли?
            Дело к обеду. А после предстоит отсидеть на семинаре. Чёрт его знает, что там будет. Главное, сегодня уж точно надо встретиться с другом. Он уже давно живёт Питере. Было время, кутили здесь. Он здесь хорошо устроился, стал актёром, ведущим. Культурным человеком, в общем. «А ты-то…» — говорит мне разочаровано. Я сказал, что приехал снимать культуру Питера. «Да, культуры у нас дох..я».
                Боюсь, в музей «Эрарта» завтра придётся идти с хорошим похмельем. И не мне одному. Александр упоминал: день рождения у тестя. А завтра пятница, чего уж. Последний день.

Эрарта

            Чуть ли не залпом выпиваю пол-литровую бутылку кваса. Замечаю улыбку Александра. Его удивляет квас.
— Патриот?
            Я саркастично киваю. Истинная причина куда менее возвышена:
— Вчера с другом встретились, разговорились… – тихо объясняю Армену.
            Александр запевает песню. Стоим возле отеля, ждем экскурсионный автобус, а он поёт. И так настроение было хорошее, теперь вообще отличное. «Такой у нас гид замечательный» — думаю. Вдогонку мысль: «Я такой сентиментальный».
— Александр, — с хитринкой спрашивает коллега – вижу, всё-таки удалось вчера с тестем посидеть?
— Да нет, просто настроение хорошее.
            Есть подозрение, что от того Александр так бодр, что с нами, журналистами-регионалами, осталось возиться всего пару часов. Кто-то высказал это подозрение вслух.
— Нет, что вы, просто настроение хорошее.
            Александр – интеллигент.

     Едем в автобусе, я размышляю над словом «Эрарта». В честь кого же назвали музей? С досадой вспоминаю, как однажды завалил экзамен по мифологии. Билет попался про греческих богов, а я: «Болел, у меня справка». А слово очень похоже на имя какой-то мифической героини. Спросить Александра неловко, пусть не думает, что я совсем быдло. «Эрарта, эрарта…» — слово в голове само собой раскладывается на части. Хм.. Эра Арта? Кажется всё куда проще. Эра нового искусства – это ведь их концепция.
Много слышал об этом музее. В Екатеринбург как-то привозили их выставку. К современному искусству я отношусь без должного восторга, как принято в культурном обществе. Но увидеть музей, ставший уже эпицентром российского современного искусства — интересно.
            В полдень закончится наш пресс-тур…
— Скоро доедем? — доносится ссзади.
— Да… — отвечает Александр и продолжает — на этой улице жил и писал Николай Васильевич Гоголь…
            И так, в полдень закончится наш пресс-тур. Музей современного искусства «Эрарта» — последняя пристань нашего культурного странствия. Но нам не хочется останавливаться. Накануне, на семинаре, мы узнали, что нас хорошо «прокатили» с программой. Не включили в тур, например, «Музей Фаберже». А ведь там интересно: в яйцах сюрпризы разные – миниатюрная карета с занавесками на окошках. Карета с флешку величиной. Искусная работа. А ещё Гранд-макет «Россия». Лет пять назад передачу смотрел, как этот макет начинали строить. В общем, вещь та ещё. На семинаре нам показали презентационный ролик. За ужином Ксюша предложила туда сходить самим. Ну а почему нет? Не всё ж нам за ручку Александра держаться.


                 Подъезжаем к музею Эрарта. «Эра Арта» — пронеслось в голове.
— Здравствуйте!
Девушка представляется Галой.
— Времени терять не будем, начнём экскурсию с четвертого этажа – подбадривает нас, и без того бодрых, Гала.
— Постойте, — говорю – давайте я на вас микрофон-петлю нацеплю.
— Давайте. Только у меня голос глухой, не знаю, как запишется.
— Самое то.
            Голос у девушки не глухой, конечно, но очень необычный. Скажем, бархатный. Главное – красивый. «Самое то».
— Не удивляйтесь – говорит девушка – гардероб у нас похож на раздевалку в фитнес-клубе. Такой у нас подход. Современный. Искусство же современное.
            Делаем в шкафчиках инсталляции из верхней одежды, запираем искусство на ключ с номерком.
            Девушка энергично начинает экскурсию. Гала не допускает в своей речи никакого формализма. Разговаривает с нами, как с приятелями. И это круто. Александр тоже заметил: «Мне бы поучиться вашему подходу к работе с людьми». Александр как-то в автобусе сказал: «я нудный». Многие хорошие люди слишком самокритичны.
— Это главный зал пятого этажа, объяснять что-то здесь будет лишним.
     «Вот оно – современное искусство» — прёт из меня скепсис. Ну а что? — Четыре бревна по центру зала — стоят, символизируют. Встаю рядом, без символизма. Смотрю в видоискатель, улыбаюсь: девушка из Москвы, Саша, на коленях перед массивной чашей с белой жидкостью. Тоже инсталляция. Чаша, не Саша. А Саша фотографируется, вроде как кошку изображает.
— Вы знаете, что значит «инсталляция»? — неожиданно спрашивает Гала.
— Ну мы же не с гор спустились!
            «Хм… уральские горы же не в счёт?».
Саша направляет камеру своего телефона на высокий застеклённый стенд.
— Вы как чувствуете, о чём я хочу вам рассказать – говорит наш экскурсовод.
            За стендом — слои эпох. На дне, как в аквариуме, старинные вещи, века этак 19-го. А на самом верху: аналоговые мышки, аудиокассеты – любимые нами 90-е, в общем.
— Многие, кто не любит современное искусство, меняют своё мнение после посещения музея «Эрарта» — улыбается Гала.
            Признаю, спорить нет смысла. Скепсис растворяется. Всё сделано очень здорово. Я бы сказал – концептуально.
            Гала умеет заинтриговать. Растравить даже. Встаёт возле двери с надписью «Вишнёвый сад»:
— Это зал «U-space», он не для всех. В него билеты продаются отдельно. Обычно, мы запускаем сюда не больше пяти человек. Но для вас сделаем исключение.
            «Мы избранные!»           Заходим – запах вишни. В чёрной пустоте парят полупрозрачные, переливающиеся блеском шарики. Все начинают неистово фотографироваться. Ну, красиво тут, что поделаешь! Вроде всё просто – шарики, тьма, немного света. А эстетики – зашкаливает. Шарики стучат друг о друга, издают приятный звук. «Так надо» — комментирует Гала.
            Александр сегодня спокоен, даже безмятежен. Не слышно: «пора, пора». Он тоже трогает шарики, улыбается. В добрых глазах отражается блеск инсталляции.
Как заметила Алсу из Казани, вход в следующую комнату Ю-спейс напоминает что-то инопланетное. Круглый проём разделяет черную и белую комнаты. В «космической» норе – прачечная. Вдоль стен стоят стиральные машинки – такие, как в американских фильмах. В таких вот прачечных дальнобойщики стирают свои вещи: «Хэй, Джонни, спустимся в бар, перехватим пару виски. Сегодня уже никуда не поеду, возьму номер, посмотрю бейсбол».
            К слову, вспомнил Сергея, который проводил неформальную экскурсию. Он рассказывал про то, что в Санкт-Петербурге есть бар-прачечная. «Там – говорит – приходишь, отдаёшь вещи в стрику, а сам бухаешь сидишь».
— Серьёзно? – спрашиваю.
— У меня как-то машинка дома ломалась, я туда ходил. Зачётное место.
            А здесь стиральные машинки – произведение искусства. Или что-то вроде этого. За стеклянным люком не увидеть вертящегося в пене белья. В каждой машинке – разные анимационные ролики. Здесь надо сесть, подумать. Александр так и делает.
     Всем наверное хотелось сесть, подумать. Атмосфера дальнего странствия и некой свободы воссоздана удивительно точно. Но и вкус этой странной неуловимой свободы не сладок, есть в ней странное, взявшееся ниоткуда одиночество. Вместе с тем, уходить не хочется. Странный уют, смешанный с приятной романтической тоской.
            Каждый экскурсовод в нашем пресс-туре обязан сказать: «Нам пора идти дальше».
— У вас красивый голос – говорю Гале, снимая с неё микрофон.

Одна из самых интересных экскурсий закончилась. Чего только нам не показали здесь. Даже скульптуру полушарий головного мозга. Высоко-технологичную, кстати.
            Катя, Алсу и Ксюша из Волгограда пропадают в сувенирном магазинчике. Захожу следом, смотрю цены. «Магнитиков нет, да и ладно» — думаю.
            Армен и Александр разговаривают об архитектуре. Я делаю последний кадр: общий план музея «Эрарта».

Гранд-макет «Россия»

— Добрый день, можно аккредитоваться на съемку?
            Звоню в музей «Гранд-макет…», хочу договориться поснимать. Мне долго, пространно отвечают «нет». «Всё-таки кадр, сделанный у «Эрарты» был по-настоящему последним» — самая грустная мысль, посетившая мою голову за весь день.
            Ксюша, Катя и я забредаем в какой-то промышленный район.
— Ксюш, ты уверена, что мы правильно идём? – спрашиваю, когда становится ясно, что идём мы неправильно.
            В поисках музея мы положились на Ксюшу – у неё в телефоне 2Гис. Кроме этого, она умеет спрашивать дорогу. Подбегает к какому-то рабочему, что-то выяснеет.
— Так не пройдём – говорит, возвратившись к нам – нужно назад идти.
            Проходим мимо СекондХенда, Чебуречной, сомнительного кафе: «Скидка на всё 10%».
— Нам туда – говорит Ксюша, показывая в противоположную от кафе сторону.
            Откуда она знает? Бодро так семенит через дорогу, мы за ней. «Надо закурить» — думаю. Уже вот она — «Россия».
    Грант-макет «Россия» — это большой макет России. Вообще ни слова в названии музея не переврали. Огромный зал, а по центру – Россия. Там Урал, там Дальний восток. Всматриваешься в миниатюрные фигуры – всё, как в жизни: старая ржавая «копейка», возле покошенного сарайчика — дед в пузырчатом трико. Здесь село, а рядом – высотки или богатые дачи. Есть тюрьма, секретный завод.
Мы с Ксюшей двигаемся вдоль макета очень медленно, рассматриваем каждую деталь.
— Смотри, здесь пожар можно включить!
На макете полусгоревший домик. Каждые восемь минут загорается пламя, начинают двигаться пожарные машины, гудят сирены.
            Это большая игрушка. И стало приятно, что не меня одного забавляет вот так по-детски поиграть. Ксюша тоже с искренним интересом рассматривает каждый закоулок «России». Протянешь руку – сигнализация. «Молодые люди, руками ничего не трогать». А мы и не собирались – люди-то культурные.
Проходим Калининградскую область. Вот и Питер. А впереди ещё целая страна. Чем же заканчивается наше путешествие? Забавно получается – Уралом. Суровыми, темными заводами с сияющими каплями раскаленного метала. И мне, и Ксюше пора возвращаться на настоящий Урал. Кому в Екатеринбург, кому в Челябинск…
— Я, кажется, нашла Волгоград, но он далеко – говорит Катя.
            …А кому-то в Волгоград.
            Время поджимает. Нас ожидает водитель Павел с голосом Берримора. Так и кажется, что он сейчас скажет: «Овсянка, сэр». Но ни овсянки, ни солянки нам в Питере уже никто не предложит.
По дороге в аэропорт мы говорим о дорогах. Павел жалуется на питерские «направления». Подумать только – жалуется на питерские дороги. Ни изъяна ведь.
            Из всей большой компании остались мы трое. Армена увезли в аэропорт сразу после «Эрарты». Сашу и Алсу тоже. Едем в машине – я, Катя, Ксюша. Нам повезло – в Питере мы задержались на несколько часов дольше. Вот и то шоссе, теперь это выезд.
— А этот «скелет гигантской рыбы» – это фонари так сделаны, да?
— Да, — отвечает Павел – фонари.