1. складной стакан и вульгарные колготки
КАФЕ БЫСТРОГО ПИТАНИЯ ВЕЧЕР
В кафе много народу, шумно. АЛИСА и ОФИЦИАНТ горячо спорят друг с другом, стоя в центре зала. В одной руке у Алисы бумажный стаканчик кофе. Другой рукой она размахивает перед лицом официанта, ладонь сжата в кулак.
ОФИЦИАНТ. Покиньте кафе! Это вам не ресторан, девушка! И перестаньте размахивать кулаками! Охрана!
АЛИСА. Я никуда не уйду, прыщ, пока не допью свой кофе!
Подходит охранник.
ОХРАННИК. В чём дело?
АЛИСА. Холдей ваш пытается выгнать меня.
ОФИЦИАНТ. (охраннику) Витёк, эта девушка уже три часа здесь ходит с одним стаканчиком кофе. Три часа! Она еще в пять часов пришла! А у нас не ресторан тут – поел, и вали, освобождай столик. У нас самый народ сейчас, людям сесть негде, пока она тут свой кофе третий час пьёт.
АЛИСА. Я так долго пью этот кофе, потому что он на редкость отвратный. Я не могу выпить его залпом. Мне нужно время, чтобы подавить позыв тошноты, возникающий с каждым глотком.
ОФИЦИАНТ. Витёк, выведи её. Это наркоманка, наверное.
АЛИСА. Как ты меня назвал, тряпка половая?!
ОХРАННИК. (официанту) Реально, Алберт, полегче. Девушка, если вы не допили кофе, допивайте. Когда допьёте, столик надо освободить. Тут такая система. Это же фаст-фуд.
ОФИЦИАНТ. Витёк, она ещё три часа тут просидит!
АЛИСА. Виктор, почему вы позволяете этому молокососу называть вас Витьком. Такого достойного мужчину, как вы, этот Альбертишка должен называть по имени отчеству.
ОХРАННИК. Мне… это… вы, девушка садитесь, кушайте.
АЛИСА. (официанту) Эй, халдей, убери-ка мусор с этого столика. Дама хочет допить свой кофе с комфортом.
ОФИЦИАНТ. Пошла ты!
ОХРАННИК. (официанту) Алберт, это клиент. Ты очумел что ли? Твоя обязанность вытирать столы.
ОФИЦИАНТ. Вашу мать, да пожалуйста…
Официант раздражённо забирает остатки еды со столика ушедшего клиента. Алиса торжественно садится за столик.
Официант уходит. В зал заходит АСКОЛЬД с подносом в одной руке, с саквояжем – в другой. Он ищет куда сесть, все места заняты. Он крутится возле столика Алисы.
АЛИСА. Эй, доктор, садись, не стесняйся.
Аскольд с неприязнью посмотрел на Алису.
АЛИСА. Я же одна, мужик. Что за уродское общество — незнакомым людям западло за одним столиком поесть. Садись, садись, напрягать не буду. За жаргон извини, просто один утырок меня выбесил тут.
Аскольд садится за столик.
АСКОЛЬД. Да, я слышал.
АЛИСА. Правда?
АСКОЛЬД. Всё кафе слышало.
АЛИСА. Облом. Я вообще не выражаюсь обычно. Просто когда меня кто-то бесит, могу и на доступном языке выразиться.
АСКОЛЬД. Какое мне дело…
АЛИСА. Просто ты такой вроде интеллигентный. Не люблю, когда интеллигентные люди плохо обо мне думают.
Аскольд аккуратно переставляет с подноса на столик еду и чай в бумажном стаканчике.
АСКОЛЬД. Почему ты назвала меня доктором?
АЛИСА. У тебя смешная сумка, как у доктора Айболита.
Аскольд достаёт из саквояжа складной стакан.
АСКОЛЬД. Это саквояж.
Алиса с интересом наблюдает за педантично аккуратными движениями Аскольда. Аскольд раскладывает стакан, переливает в него чай из бумажного стакана. Алиса заинтересовано придвигается ближе к Аскольду.
АЛИСА. Ты разве алкоголик?
АСКОЛЬД. Уверяю, чай у меня безалкогольный.
АЛИСА. Такие стаканчики… складные… их обычно носят с собой алкоголики.
АСКОЛЬД. Такие колготки… (Аскольд показывает на вульгарные колготки Алисы) их обычно носят проститутки.
АЛИСА. Но ты не похож на алкоголика.
АСКОЛЬД. Я рад.
АЛИСА. Ну?
АСКОЛЬД. Что?
АЛИСА. Как же я?
АСКОЛЬД. Ты тоже не похожа на алкоголика.
АЛИСА. А на проститутку?
АСКОЛЬД. Не могла бы ты немного отсесть. Не выношу запаха табака.
АЛИСА. Да пожалуйста.
Алиса отсаживается на прежнее место. Аскольд разрезает пиццу ножиком и вилкой. Алиса наблюдает за ним.
АЛИСА. Так почему у тебя складной стаканчик?
АСКОЛЬД. Я его когда-то купил, теперь он у меня.
АЛИСА. Зачем носить с собой складной стакан?
АСКОЛЬД. Складной стакан для того и нужен, чтобы носить его с собой.
С твоего позволения, я поем, не отвлекаясь на бессмысленную беседу.
АЛИСА. Хорошо… ешь.
Аскольд продолжает невозмутимо резать пиццу. Алиса снова подсаживается ближе к Аскольду.
АЛИСА. Хочешь, я угадаю кто ты? Ты молодой и симпатичный. Но одеваешься отвратительно, значит, тебе наплевать на свой внешний вид. То есть либо ты не интересуешься женщинами, либо у тебя не хватает на них времени. Либо ты женат. Но женатые выглядят опрятно. К тебе это не относится. Да и кольца на пальце нет. К тому же зашел поужинать после работы в бистро. Домашняя еда явно тебе не светит. И эта сумка – саквояж. Она не подходит к твоему возрасту. Тебе просто удобно с ней и тебе плевать, что она не модная. С этой сумкой ты ходишь на работу… ты любишь свою работу и задерживаешься на ней допоздна. Ведь, как мы выяснили, тебя никто не ждёт дома. У тебя давно не было свиданий. Потому что ты уж слишком хмурый. И вряд ли ты работаешь в офисе. Офисные крысы презентабельно выглядят, а при общении автоматически улыбаются. Ты мизантроп, наверное. Хотя, от интересного собеседника бы не отказался, верно? Я права в чём-нибудь?
АСКОЛЬД. Права. От интересного собеседника я бы не отказался. Но, увы!
Аскольд большими глотками выпивает чай, складывает стакан, берёт саквояж и уходит. Алиса остаётся одна.
АЛИСА. Ну, и пошёл ты…
Алиса осмотрела зал. Присмотрелась, кто здесь есть ещё, кто заходит. За её бывший столик подсели два молодых парня. У них пицца и много пива. Парни заметили Алису.
ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ. Привет! Как дела?
АЛИСА. А правда, что у пьющих много пива подростков встаёт в полсилы?
ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ. Э… что?
ВТОРОЙ ПАРЕНЬ. Ха-ха! Слушай, хочешь лично посмотреть, а?
АЛИСА. Только с письменного разрешения от твоих родителей.
К Алисе подходит Аскольд с подносом. Ставит еду перед Алисой. Садится на своё прежнее место.
АЛИСА. Не наелся?
АСКОЛЬД. Это тебе. Ты не ела как минимум два дня, смотреть жалко. Пожалуйста, поешь, иначе будет серьезное обострение твоего панкреатита.
Алиса замерла в изумлении.
АСКОЛЬД. Я более наблюдателен, чем ты. Хотя мне понравилось, что ты пытаешься узнать человека, даже если он сам этого не желает.
АЛИСА. Откуда ты знаешь, что я давно не ела? И про панкреатит?.. я угадала, что ты доктор?
АСКОЛЬД. Ты и не пыталась угадать, ты сделала вывод из обобщенной детали. Если честно ты во многом права, но не в том, что я доктор.
АЛИСА. Я хорошо разбираюсь в людях. Зуб даю, что если ты не доктор, то какой-нибудь безумный учёный. Мою интуицию не обманешь.
АСКОЛЬД. Интуицию? На неё нельзя полагаться. Это не интуиция, а научное наблюдение. То, что ошибочно называют дедукцией. Это из-за популярности Шерлока Холмса.
АЛИСА. Я угадала, что ты учёный?
АСКОЛЬД. Не угадала, а заметила. Я из тех, кто ценит умение замечать.
АЛИСА. А, так я всё-таки интересный собеседник, да? А ты? Ты интересный?
Алиса подмигивает Аскольду, пережевывая пиццу. Аскольд пожимает плечами.
АСКОЛЬД. Панкреатит – это просто. Ты очень худощавая, под глазами лёгкая синева, и пока ты разговаривала со мной, два раза машинально дотронулась до правого бока.
АЛИСА. Действительно просто. А обострения бывают, когда долго не ешь. Неплохо для не доктора.
АСКОЛЬД. Проблемы с печенью – обычное дело для выпивох, наркоманов и офисных амёб. У последних — проблемы с правильным питанием. Ты не аклкоголичка, не наркоманка, но и никогда не работала в офисе. Руки выдают тебя.
АЛИСА. Да, грубая сухая кожа, жилистые пальцы. Зарабатываю явно не сидя за компьютером.
АСКОЛЬД. Ничего не могу сказать о том, кем ты работаешь. Возможно, потому что кем ты только не работала – от уборщицы до посудомойки. Образования у тебя нет, но ты любишь читать, у тебя есть хобби.
АЛИСА. Это ты узнал по моей речи? Или интуиция?
АСКОЛЬД. Тебя пытались выгнать из кафе быстрого питания. Это довольно унизительно, но ты не из тех, кто может позволит себе попасть в такую нелепую ситуацию. Ты не скандалистка. Тебе известно, что такое хорошие манеры, но сейчас ты в отчаянии.
АЛИСА. Ну, тут не удивил.
АСКОЛЬД. Я не из тех, кто может заинтересовать такую даму, как ты. Но ты сама пригласила за свой столик и всеми силами постаралась привлечь моё внимание к своей персоне. Тебе это удалось, и, поверь мне, привлекла ты не только милым личиком. Ты не похожа на девушку, лёгкую на подъем. А я не из тех, с кем хочется познакомиться. Как ты сама заметила, я одеваюсь так, чтобы не привлекать к себе внимания. Ты назвала меня симпатичным, хотя сама так не считаешь. Ты не куришь, у тебя здоровый цвет зубов, белая упругая кожа. Кроме того панкреатит, курение усиливало бы боль. Тем не менее, от тебя жутко пахнет табаком. Запах въелся в одежду. Так сильно запахи въедаются в одежду в замкнутых сырых и душных помещениях. Похоже, что несколько ночей ты провела в каком-то притоне. Кроме табака, я чувствую запах марихуаны.. Неприятная у тебя была компания.
АЛИСА. С друзьями не повезло. Зато они единственные, кто впустил меня под крышу.
АСКОЛЬД. Очевидно, что ты совсем недавно лишилась крыши над головой. Скорее всего сбежала из дома.
АЛИСА. Действительно, очевидно.
АСКОЛЬД. Но ты уже не подросток, чтобы сбегать из-за несущественных обид. Скорее всего, тебя избивает отчим или пьющий отец. Ты буквально убежала из дома, в чём была, наспех успела надеть куртку. Ведь ты не из тех, кто в минус двадцать пять ходит в тонких колготках. У тебя не было времени подбирать одежду. Почему же ты ходила по дому в таких колготках? Возможно, ты собиралась устраиваться на очередную работу, в тот день было ещё тепло, ты решила произвести впечатление на работодателя своими ножками.
АЛИСА. Может, хотела устроиться проституткой? Но забыла трудовую книжку дома?
АСКОЛЬД. Ты бы никогда не пошла на панель. Была бы на это способна, пошла бы раньше. Возможно, решила устроиться в модельное агентство. Подумала «а почему бы и нет?». Но случайно произвела впечатления на своего отчима. И так, в тот день было ещё тепло. Пятнадцатое – последний день, когда было минус десять. То есть ты на улице уже пять дней. Деньги кончились, но это ещё не самое страшное. Вчера ночью, в притоне тебя попытались изнасиловать. Но ты девушка с железным характером, привыкшая к жестокому обращению, поэтому смогла дать отпор. Ты сильно ударила обидчика в лицо левой рукой – на костяшках ещё не зажила кожа. Правой рукой ты ударить не могла, её держал обидчик. Он порвал тебе рукав, когда ты вырвалась из его рук. И вот ты в отчаянии. Ты пришла в кафе, где обедают подростки, неудачники, и одинокие мудаки. И ты здесь уже четвёртый час ничего не заказываешь. Ты ищешь того, кто сможет приютить тебя.
Подходит официант, забирает пластиковую посуду Алисы, поднос, упаковку, хочет взять стаканчик Алисы. Она берет его в руки, не отдаёт. Официант уходит.
АЛИСА. Спасибо…
АСКОЛЬД. За такую еду не благодарят.
АЛИСА. Так зачем ты носишь с собой складной стаканчик?
АСКОЛЬД. Хм…
АЛИСА. У тебя эмоциональная привязанность к этому стакану? Он довольно потёртый, значит, ты давно с ним носишься. Тебе его кто-то подарил?
АСКОЛЬД. Я люблю пить из своей посуды.
АЛИСА. Что ж… ты далеко живёшь?
АСКОЛЬД. Ты правда хочешь переночевать у меня?
АЛИСА. Да, ты всё правильно сказал. Я у тебя немного поживу. Недельку, другую.
АСКОЛЬД. С чего ты взяла, что я пущу тебя к себе?
АЛИСА. Интуиция. Или как ты это назывешь?..
АСКОЛЬД. Научное наблюдение.
АЛИСА. Вот именно.
АСКОЛЬД. А не боишься?
АЛИСА. Ты безопасный. Может быть, придётся переспать с тобой, я не против. Это уж лучше, чем быть изнасилованной каким-нибудь нариком. Ты даже мне симпатичен. Это правда.
АСКОЛЬД. А вдруг я маньяк?
АЛИСА. Ты долбанутый немного, но не маньяк. Так, где ты живёшь?
АСКОЛЬД. Ты умеешь готовить?
АЛИСА. Не рассчитывай, что будет слишком вкусно. Но любая домашняя еда лучше, чем фаст-фуд. Ты будешь доволен.
АСКОЛЬД. Я не из тех, кто… доволен сожительством с девушками.
АЛИСА. Ты гей?
АСКОЛЬД. Я раз в месяц вызываю проститутку, чтобы поддерживать себя в тонусе. Но отношения с девушками мне не нужны.
АЛИСА. Раз в месяц? Тебе достаточно потрахаться один раз в месяц? Меня это устраивает. К тому же я лучше проститутки.
АСКОЛЬД. Вряд ли. Проститутки не угнетают разговорами, не делятся своими проблемами, их не надо выгуливать, они не нарушают покоя и…
АЛИСА. …Не оставляют ран на сердце? Я поела, мы можем идти.
АСКОЛЬД. Я снимаю квартиру на Космонавтов.
АЛИСА. Далековато. Ты на машине?
АСКОЛЬД. У меня нет машины.
АЛИСА. Слушай… у тебя же под джинсами есть трико?
АСКОЛЬД. Да уж, есть. Я из дома не убегал.
АЛИСА. Пойми меня правильно, на улице минус двадцать пять, а до Космонавтов топать и топать… поделись со мной трико. Переоденемся в сортире? Просто я походу и так всё там отморозила, не хотелось бы усугублять.
АСКОЛЬД. У-су-гу… блять… Не волнуйся, я вызову такси, так что ножки свои не отморозишь.
АЛИСА. Я рада.
АСКОЛЬД. Да, и… запомни: между нами ничего не будет, ясно? Ты навязалась мне сама, поэтому будь добра соблюдать некоторые правила: не угнетать разговорами, не делиться своими проблемами, не нарушать покоя…
АЛИСА. То есть ты хочешь, чтобы я вела себя как проститутка?
АСКОЛЬД. Да. Но никакого секса.
2. чай без клофелина
квартира АСКОЛЬДА вечер
В комнате почти ничего нет. На полу лежит матрац и подушка. Вдоль стен висят тряпичные складные полки. У стены маленький столик, на столике электронная книга. У стола складной стул. В углу большой чемодан. Саквояж стоит у изголовья матраца. Аскольд один в комнате. Стоит у окна. На спинке стула висит куртка Алисы, на стуле её сумка. Аскольд смотрит на куртку и сумку. Из ванной слышен шум воды. Аскольд аккуратно приоткрывает сумку, смотрит внутрь. Разочарованно вздыхает.
АСКОЛЬД. (тихо) Так ты клофелинщица, девочка… Досадно.
АЛИСА. (голос из ванной) Эй… как тебя там… у тебя есть шампунь? Чем ты голову моешь? Я твой гель возьму, ага?..
Аскольд молчит. Он осматривает комнату. Подходит к письменному столу. Вытаскивает из кармана стаканчик, раскладывает, ставит на стол. Вытаскивает из кармана телефон, кладёт на стол. Сюда же, на стол, по самому центру Аскольд кладёт свой бумажник.
Из ванной выходит Алиса, заходит в комнату. На ней мужская футболка.
АЛИСА. Ты и правда ненормальный. Что это? Это разве гель нормального человека?
В руке Алиса держит маленькую упаковку геля для душа. Такие упаковки обычно входят в дорожные наборы.
АЛИСА. Тебе денег жалко на нормальный гель, чтобы не на один раз хватало?
АСКОЛЬД. Поставь на место.
АЛИСА. Тут уже ставить нечего, он закончился. Смотри-ка, а это как называется? Нашла рядом с малюсеньким тюбиком зубной пасты.
Алиса держит в руке складную зубную щётку.
АЛИСА. Я никогда раньше не видела таких зубных щёток. Смотри, она вот так вытаскивается, переворачиваешь, втыкаешь, и получается обычной длины щётка. А вот так – коротенькая.
АСКОЛЬД. Я знаю. Это моя щётка. Ты чистила ей зубы?
АЛИСА. Не брезгуй. У меня нормальные зубы, ты сам говорил.
АСКОЛЬД. Больше не чисть.
АЛИСА. У тебя есть что-нибудь перекусить? Я после душа всегда есть хочу.
АСКОЛЬД. Если бы у меня было что-нибудь перекусить, я бы не питался фаст-фудом.
АЛИСА. Блин, надо было по пути в магазин зайти, продуктов купить. Сейчас уже не охота идти, да?
АСКОЛЬД. Если хочешь, сходи. Деньги на столе, если не хватит наличных, код от карты — 5534.
АЛИСА. Нет, там холодно и я устала. И после душа.
АСКОЛЬД. Тогда повесь куртку на гвоздь в прихожей. Рукав можешь зашить, в саквояже есть иголка и нитки.
АЛИСА. У тебя есть иголка и нитки?
АСКОЛЬД. У меня есть всё, что необходимо.
АЛИСА. Как на счёт…
Алиса делает жест зубной щёткой, выдвигая и задвигая щетку в капсулу туда-сюда.
АЛИСА. Не передумал?
АСКОЛЬД. Ты нарушаешь правила. Утомляешь разговорами, нарушаешь покой.
АЛИСА. Да ничего, я переживу. Слушай-ка… этот стул… он тоже складной, да? Ого! Я в рекламе видела такой стул. Там ещё старенький дедушка носился с ним по всему миру. Удобный стул для путешествия. А я сначала подумала – настоящий. У тебя всё складное? Ты спишь на этом матраце, прямо на полу? Матрац – это складная кровать, да? У тебя, может, и складной диван где-нибудь есть? Для гостей? А стол складывается? Складывается?
Алиса заглядывает под стол.
АЛИСА. О, нет! Ха-ха! Складной. И стол тоже.
Аскольд садится на подоконник, сердито смотрит на Алису. Алиса замечает тряпичные полки, которые держатся на стене.
АЛИСА. Складной шкаф, да? А в ванной такая же коробка для вещей…
Аскольд и Алиса молчат.
АЛИСА. А есть складная женщина?
АСКОЛЬД. Что?
АЛИСА. Ха! Значит есть. Ты обычно ничего не переспрашиваешь. Вот это дурацкое «что» люди говорят, когда всё прекрасно расслышали и всё поняли. И всё равно говорят «что?». Идиотский способ избежать ответа на неудобный вопрос. Значит, у тебя есть складная резиновая баба?
АСКОЛЬД. Ты только переночуешь. Жить ты здесь не будешь.
АЛИСА. Да и ты здесь жить не будешь. Сколько съёмных квартир в своей жизни ты сменил?
АСКОЛЬД. Не счесть.
АЛИСА. Знаешь, я бы на твоём месте снимала комнату. Дешевле. Какая тебе разница — бабы тебе не нужны. С резиновой можно втихушку порезвиться, соседи бы не услышали. А проституток совсем не обязательно приглашать в дом. Почему ты не снимаешь комнату?
АСКОЛЬД. Однажды я убил хозяйку квартиры, у которой снимал комнату. Не хочу повторять ошибок.
Алиса заинтересовалась, подошла к Аскольду.
АЛИСА. Как это было?
АСКОЛЬД. Это было в фантазиях участкового и родственников покойницы. Я снимал комнату в трёхкомнатной квартире. Вернулся однажды с работы домой, а бабка мертва. Врачи поставили диагноз – отравление. Сын этой старухи знал, что я работаю в лаборатории. Подумал, естественно, что я её отравил. Всё обошлось: доказали, что бабка померла, когда меня в доме не было. А отравилась она таблетками. Обезболивающие. Обезболили, как следует.
АЛИСА. Отстой… а я сначала подумала, что ты и правда убил человека.
АСКОЛЬД. Извини, что разочаровал.
АЛИСА. А тебе было обидно? Ведь тебя считали убийцей, а ты им не был?
АСКОЛЬД. Было страшно.
АЛИСА. А тебе хотелось кого-то убить за это?
АСКОЛЬД. Ты знаешь, я не слишком доволен своей жизнью, я каждый день хочу кого-то убить. Каждый неудачник хочет кого-то убить. Но я из тех, кто никогда не переступит закон.
АЛИСА. Никогда? Брось. А если бы ты всё-таки решился на убийство, как бы ты это сделал?
АСКОЛЬД. Я бы это сделал так, чтобы меня не поймали.
АЛИСА. А это как?
АСКОЛЬД. Никак. У меня есть чай. Если хочешь, можешь заварить мне чашечку.
АЛИСА. Мне однажды приснилось, что я отравила своего отца. И все сразу поняли, что это я. Так было страшно, ужас.
Алиса послушно идёт на кухню со складным стаканом Аскольда.
3. под корой гнилого пня
АЛИСА. (из кухни) А у тебя была любимая квартира? Помнишь такую?
АСКОЛЬД. Для меня не существует понятия «любимая квартира» и «квартира» вообще. Есть понятие «дом». Когда я иду на работу, я выхожу из дома. Когда я иду с работы, я иду домой. Был ли у меня любимый дом? Нет. Ничего подобного. У меня есть один единственный любимый дом. Родной дом. Он стоит в углу этой комнаты — это мой чемодан. Всё что находится в этих стенах уместиться в этом чемодане. Вот и весь мой дом.
АЛИСА. Складной?
АСКОЛЬД. Многие животные от природы лишены возможности иметь своё жилище. Птицы способны свить гнездо. Мыши роют норы. У крокодила с рождения есть водоём. У него есть, где жить, потому что он родился. А у змей, например, нет лап, они не могут вырыть себе нору или свить гнездо. И у них нет места, где они могли бы жить с рождения. Их удел – вечно скитаться по земле в поисках убежища. У них есть именно убежище, а не дом. Каждая змея по-своему находит своё убежище. Кто-то прячется под корой. Кто-то находит приют в старом гнилом пне. Некоторые же разоряют чужие гнёзда. Я из тех, кто всю жизнь ищет временное убежище. А мой чемодан – это что-то вроде дома, который я ношу на себе. Как некоторые членистоногие.
Из кухни слышен смех.
АСКОЛЬД. Ты смеёшься? Я сказал что-то смешное?
Выходит Алиса с чашкой, смеётся.
АЛИСА. Члени… ха… членис… членистоногие, ахаха!
АСКОЛЬД. Ты никогда не слышала этого слова?
АЛИСА. Я даже не хочу представлять, как они выглядят, ха! Членистоногие! Блин! Блин, представила! Ахаха!
Аскольд берёт чашку у Алисы. С опасением принюхивается. Отпивает.
АСКОЛЬД. Спасибо.
АЛИСА. Это твой единственный стакан? Напомни завтра купить кружку. Я не хочу пить из складного стакана. Почему ты не копишь на собственную квартиру? Чтобы жить ни как змея… фу… а как медведь!
АСКОЛЬД. Повесь свою куртку в коридоре. На балконе я видел раскладушку. Может она целая, будешь спать на ней. Я на полу.
АЛИСА. Да у тебя вон матрац широкий. Мы вдвоём уместимся.
АСКОЛЬД. Ты будешь меня возбуждать, я не хочу допустить интимной близости.
АЛИСА. Тебе говорили, что ты придурок?
АСКОЛЬД. Часто.
АЛИСА. Значит, я мыслю, как большинство.
АСКОЛЬД. Если бы ты мыслила, как большинство, тебя бы здесь не было. Однако то, что ты всё-таки здесь подтверждает тот факт, что я придурок. Тупиковая логика. Я за раскладушкой.
Аскольд уходит на балкон, возится там.
Звонит телефон Аскольд, который лежит на столе.
АЛИСА. (Аскольду) Эй… телефон твой звонит.
АСКОЛЬД. (выходит с балкона с раскладушкой) Вот, с ней вроде всё в порядке. Сегодня будешь укрываться моей курткой.
АЛИСА. Телефон.
АСКОЛЬД. Я слышу.
АЛИСА. Не ответишь?
АСКОЛЬД. Это, скорее всего, с работы. Сегодня я забыл закрыть лабораторию. Охранник это заметил, позвонил управляющему. Теперь управляющий звонит мне, чтобы осыпать укорами и оскорблениями.
АЛИСА. Так возьми трубку, послушай что скажут, намотай на ус.
АСКОЛЬД. Мой рабочий день закончен. Ошибку я совершил во время рабочего дня, и отвечать за неё буду во время следующего рабочего дня.
АЛИСА. Да ты безответственный, парень, да?
АСКОЛЬД. Я икона нового поколения.
АЛИСА. Икона? В смысле образ? Или объект поклонения?
Телефон перестаёт звонить.
АСКОЛЬД. Понимай, как знаешь. Тебе идёт моя футболка.
АЛИСА. Ты хочешь сказать, что я выгляжу в ней сексуально? Так и скажи.
АСКОЛЬД. Всё, что я хочу сказать – я говорю.
АЛИСА. Мда… какая баба тебя так обидела, интересно? Слушай, а может, у тебя вообще никогда не было девушки? А? Может ты вообще девственник?
АСКОЛЬД. Если тебя это успокоит, можешь считать меня девственником.
АЛИСА. Ты, конечно, не самый приятный тип, но я бы с тобой зажгла. Ты интересный и симпатичный. И членистоногий. Ну, в смысле дом с собой таскаешь. Это ведь такая свобода, независимость! Кайф?
Аскольд ложится на матрац. Алиса уходит на кухню. Выходит с чайником. Наливает воду в стаканчик. Садится на стул.
АЛИСА. Так почему ты не копишь на квартиру? Не надоело мотаться по съемным?
АСКОЛЬД. Почему ты не ложишься?
АЛИСА. Рано ещё. Слушай, у тебя есть хотя бы ноутбук? Я бы в интернете поюзила.
АСКОЛЬД. У меня нет вещей, которые мне не нужны.
АЛИСА. Тебе не нужен ноутбук?
АСКОЛЬД. Для моей работы мне не нужен ноутбук.
АЛИСА. Да причём тут работа? Так, для развлечения.
АСКОЛЬД. Компьютер для развлечения? Что в нём развлекательного?
АЛИСА. Ну ты даёшь! Там социальные сети, игры, ролики на ютубе можно посмотреть. А для таких как ты там есть супер-развлечение – «википедия». Да и порно-сайты тебе бы не помешали.
АСКОЛЬД. У меня
хватает развлечений.
АЛИСА. Интересно. Как же ты
развлекаешься?
АСКОЛЬД. Я читаю. На столе электронная книга, там около ста тысяч книг. АЛИСА. А я не люблю электронные книги. То есть не читала никогда. Я люблю бумажные.
АСКОЛЬД. Я тоже. Но много книг в чемодане не унесёшь.
АЛИСА. Ты наверно любишь про Шерлока читать, да?
АСКОЛЬД. Я прочитал всего Дойла, когда мне было восемь лет.
АЛИСА. Хорошо, что он вымышленный персонаж. Гроза преступного мира! Аж дрожь в коленках.
АСКОЛЬД. Ты преступница?
АЛИСА. Нет ещё. Но я бы убила своего отца. Если честно, я думаю об этом уже несколько лет. Мне это снится. Иногда я просыпаюсь с мыслью – «О, а неплохая идея – оставить включенным газ в квартире, пока отец спит». Но на дело никак не могу решиться. Он не родной отец. Я его приёмная дочь. Меня взяли из детского дома, когда мне было три года… Когда мама умерла, отец сошёл с ума…
АСКОЛЬД. Нет, нет! Не надо вешать на меня свои проблемы, рыдать в жилетку и прочее. Меня не интересует, кто ты, я не хочу испытывать к тебе жалость, не хочу эмоционально привязываться к тебе. Тем более не хочу знать, что хочешь кого-то убить. Я позволил тебе войти в этот дом, но не более того. Будет прекрасно, если ты будешь молчать.
АЛИСА. Хорошо… извини, что пыталась быть честной. Ты говорил про змей… А эти змеи, которые разоряют чужые гнёзда, они это как делают?
АСКОЛЬД. Например, могут убить и съесть суслика. И поселится в его норе.
АЛИСА. Повезло этим змеям, что у них тоже нет Шерлока Холмса.
4. ещё один бездомный
На столе снова звонит телефон.
АЛИСА. У тебя настойчивый начальник. Может, возьмёшь?
АСКОЛЬД. Я никогда не беру трубку, если не на работе. Ибо позвонить мне могут только с работы. Друзей у меня нет.
АЛИСА. Печалька.
Телефон перестаёт звонить. Раздаётся оповещение о приходе сообщения.
АЛИСА. Начальник решил тебе прислать СМС?
АСКОЛЬД. Значит, это не начальник.
АЛИСА. Не взглянешь кто это?
АСКОЛЬД. Очевидно, это моя бывшая девушка. Только она знает этот номер. Я меняю сим-карту в каждом новом городе. Полгода назад я написал ей с этого номера, о том, что буду помнить её всегда. Она ничего не ответила. Но номер видимо сохранила.
АЛИСА. Ого! У нашего «девственника» была девушка! Вот так новость! Но может всё-таки прочтёшь сообщение, прежде, чем предполагать?
АСКОЛЬД. Я уверен, что это от неё. Если тебе не трудно, удали это сообщение.
Алиса бодро подходит к телефону. Читает SMS.
АЛИСА. Мда…
АСКОЛЬД. Сообщение от Светы, я не ошибался?
АЛИСА. Ну… как тебе сказать. Насчёт того, что это Света ты не ошибался. Но ошибочка всё-аки за тобой есть.
АСКОЛЬД. Удалила?
АЛИСА. Свету? Свету теперь не удалишь. Я прочла сообщение.
АСКОЛЬД. Прекрасно. Теперь удали его. И не вздумай говорить мне, что там написано.
АЛИСА. Интересно, а догадываешься ли ты, что тут?
АСКОЛЬД. Мне плевать.
АЛИСА. Мне и то не плевать. Сразу как-то грустно стало. Я, знаешь, даже подумала, что у нас с тобой что-нибудь получится. Ты интересный. Я тебе тоже интересна. «Почему бы и нет» — подумала я. А тут Света.
АСКОЛЬД. Со Светой у меня всё кончено. И никаких отношений, как я сказал, мне не нужно.
АЛИСА. Со Светой у тебя всё только начинается.
АСКОЛЬД. Ты можешь держать свои впечатления от прочитанного при себе?!
Алиса кладёт телефон на стол, садится на стул.
АЛИСА. Три четыреста.
АСКОЛЬД. Что, три четыреста?
АЛИСА. Три килограмма четыреста граммов. Мальчик.
АСКОЛЬД. Какой мальчик?
АЛИСА. Твой сын. Она написала, что он родился с весом три четыреста. Ещё она назвала тебя сукой. Опрометчиво. Сука по определению не может быть отцом.
Аскольд встаёт с матраца. Подходит к Алисе.
АЛИСА. Поздравляю, папаша! А говорил, что девственник. А, постой, это же я сама говорила. Но ты не отрицал. Слушай, а про проституток – это правда? Ну, то, что ты раз в месяц вызываешь проститутку?
АСКОЛЬД. Раз в месяц, с зарплаты… почему она ничего раньше не говорила?
АЛИСА. Позвони ей, узнай.
АСКОЛЬД. И так всё ясно. Она ненавидит меня. Она не хотела, чтобы я был рядом. Но сейчас, видимо, другого варианта нет, и она решила позвонить мне. Чёрт! Как я её ненавижу!
АЛИСА. Если хочешь, можешь поплакаться в мою жилетку, я не против. Могу приложить тебя к своей груди.
Аскольд берёт телефон, вскрывает крышку, вытаскивает сим-карту, бросает её на пол.
АЛИСА. Мне кажется, у тебя не часто рождаются сыновья, мог бы и поговорить…
АСКОЛЬД. Меньше всего сейчас нуждаюсь в сентиментальных советчиках.
АЛИСА. Как угодно. Просто, мне стало как-то… я будто почувствовала… что-то вроде счастья. Не знаю, почему. Я подумала, что я почувствовала твоё состояние. Представила, что это я узнала, что на свет появился мой сын. Мой сын. Живой человек, моё продолжение, моё будущее. Сразу как-то посветлело на душе. Я подумала, что ты почувствовал то же самое.
АСКОЛЬД. Нет. У меня нет будущего, и не будет.
АЛИСА. Как ни крути, твоё будущее уже есть. Лежит сейчас в роддоме, рядом с мамой. И даже ещё не знает о том, что принёс несчастье в жизнь своих родителей. Он появился на свет, чтобы сделать обречённых счастливыми…
АСКОЛЬД. Замолчи!
АЛИСА. О! Эмоции! Наконец-то. Что это? Совесть кричит? Или прежние чувства проснулись? Может быть, сбылась твоя мечта, а ты к ней не готов?
АСКОЛЬД. Послушай, либо помолчи, либо убирайся из моего дома.
АЛИСА. Да не твой это дом. А где твой дом?
АСКОЛЬД. Какая же ты наглая! В жизни не видел таких наглых людей. Я ошибался, когда предположил, что ты знаешь, что такое хорошие манеры. Склонность к скандалу у тебя в крови.
АЛИСА. И ты знаешь, что это не правда. Эмоции подтупили логику, да? У тебя только что сын родился! Ты понимаешь, как это здорово!
АСКОЛЬД. Это нихрена не здорово!
Аскольд садится на стул. Выпивает чай.
АСКОЛЬД. Извини. Ты многого не понимаешь. Я не могу быть отцом. И она не может быть матерью. Я не понимаю, почему она не сделала аборт. Она… падшая женщина. Я не должен так говорить, но мне не хочется, чтобы ты думала обо мне плохо. Сейчас это выглядит, как оправдание моей немощности. Оправдание. Посмотри на меня, на мой дом. Тот дом, что стоит в углу этой комнаты. Это всё, что есть у меня. Я не хочу, чтобы мой сын жил в чемодане. А у меня больше ничего нет. Ты спрашиваешь, почему я не коплю на квартиру? Понимаешь, я зарабатываю честным трудом. У меня неплохая зарплата, я ценный специалист и мой труд востребован в любом городе. Но даже если я буду откладывать на квартиру, то копить мне придётся около пятидесяти лет. Моей зарплаты хватает только для того, чтобы прожить ровно месяц, не умерев с голоду. Ещё хватает отложить немного впрок, чтобы переехать в другой город. Жизнь коротка, и в этой стране нет смысла держаться за одно место. Нет шансов честным трудом просто заработать на квартиру. В этой стране квартира стоит слишком дорого. Поэтому я живу одним днём. Завтрашний день для меня – это миф. Завтра не существует, есть только смутное надежда на то, что оно случится. Завтра – это фантазия. Идеализированная фантазия — единственное, что помогает просыпаться, встречать новый день. Но этой маленькой иллюзии будущего не достаточно, чтобы заводить семью. Я не смогу обеспечивать кого-то ещё, кроме себя самого. У меня нет места на моей родине. Я люблю свою Родину. Но моего места здесь нет. Место на моей родине мне не по средствам. Я новый гражданин своей страны. Новый гражданин – это одноразовый человек. Страна заботится о таких, как я. Видишь, сколько у меня одноразовых складных вещей – всего это в избытке в магазинах. Страна сама предлагает быть одноразовым. Как этот стакан. Он хорош, он складывается. Но всем ясно, что это не настоящий стакан. Не ценная вещь. Этот стакан временный, как и всё, что меня окружает. В любой момент всё это можно выбросить без всякого сожаления. Всё в моей жизни – люди, работа, увлечения, привязанности – можно выбросить без всякого сожаления. Всё одноразовое. Как и любовь к ней. К матери моего ребёнка.
АЛИСА. Так ты любил её?
АСКОЛЬД. Одноразовая любовь – это то чувство, что я испытывал к этой девушке. Я полюбил её, потому что она была такая же, как я. Ветреная, безответственная, вольная, без единого шанса на будущее. У неё не было мечты, не было привязанностей. Я любил её до тех пор, пока не узнал, что она работает стриптизёршей в клубе. С тех пор мы не общались. Как ты, наверное, догадалась, это случилось девять месяцев назад.
АЛИСА. Да, ты прав.
АСКОЛЬД. В чём?
АЛИСА. В том, что это оправдание твоего бессилия. Знаешь, почему суецидники совершают самоубийство? Знаешь, почему я с отвращением отношусь к самоубийцам?
АСКОЛЬД. Они убивают без пользы?
АЛИСА. Самоубийство – это оправдание их лени. Они страшные лентяи. Им просто напросто лень жить. Лень преодолевать трудности. И вот они просто уходят из жизни, оставив какую-нибудь тривиальную, слезливую чушь в записке. А причина всему не вселенское горе, случившееся в жизни — ничего подобного. Просто лень. Вот и тебе просто-напросто лень приложить усилия, чтобы наполнить свою жизнь смыслом. Чтобы делиться своей жизнью с кем-то ещё. И оставлять за собой будущее. Я с рождения была брошена матерью, с трёх лет жила в приёмной семье, в 14 лет моя приёмная мать погибла под колёсами машины, с пятнадцати я самостоятельно зарабатываю деньги – работала и уборщицей, и массажисткой, и мыла посуду в кафешках. В 17-ть меня впервые изнасиловал свихнувшийся отец. Но я продолжаю жить. Потому что я верю в лучшее. И у меня есть мечта. Моя мечта исполнилась у тебя – это ребенок. А ты, гнида, ноешь, как маленькая девочка. Отказываешься от подарка судьбы.
АСКОЛЬД. Уйди прочь!
АЛИСА. У тебя есть мечта?
АСКОЛЬД. Уйди из моего дома.
АЛИСА. За гниду прости, вырвалось. Но я не уйду.
5. первая любовь и последняя шлюха
Алиса подбирает с пола сим-карту, берёт со стола телефон.
АСКОЛЬД. Что ты делаешь?
АЛИСА. Ты должен позвонить ей.
АСКОЛЬД. Положи телефон на место!
АЛИСА. Ты знаешь, можешь кричать на меня, можешь даже толкнуть – я привыкла к этому, поверь. Но ты будешь сожалеть. Будешь сожалеть и о том, что сейчас повысил на меня голос. А надо всего лишь позвонить. Просто поговорить с ней. Она только что родила тебе сына. Ты не представляешь, какие муки она испытала. Поговори с ней.
АСКОЛЬД. Не испытывай моё терпение. Не лезь в мою жизнь!
Алиса набирает номер, протягивает телефон Аскольду. Он отходит. Алиса прикладывает трубку к своему уху.
АЛИСА. Алло, привет!.. Нет, всё верно, это номер Аскольда… Да, он рядом… хорошо… (Аскольду) Она просит передать тебе, что ты конченая тварь… (в трубку) я ему передала… Кто я такая – не важно. Я просто друг. Он беспомощный сейчас, я ему помогаю. Аскольд спрашивает, хорошо ли прошли роды.
АСКОЛЬД. Мне плевать на это!
АЛИСА. (Аскольду) …она говорит, чтобы ты шёл к чёрту. (в трубку) …Аскольд хочет увидеть своего сына, куда нужно приехать?.. оу, далековато… вы разве не знаете, где живёт сейчас Аскольд? Ну, ничего страшного… (Аскольду) Она говорит, чтобы ты приехал и забрал ребенка, она, мол, не собирается его оставлять себе… (в трубку) Света… вас ведь Света зовут?.. Света, не беспокойтесь, у вас, наверное, просто шок ещё не прошёл… не хорошо так обзывать незнакомую вам девушку… нет, я не очередная шлюха, вы были последней… Вы серьезно намерены отдать его в детский дом? Вы это серьезно?.. боже!.. да, вы точно – последняя шлюха. Без обид, но иначе вас не назвать… не нужно отдавать его в детский дом, Аскольд приедет за сыном и заберёт его… я вам обещаю. Вот он и сам головой кивает… До свидания!
Алиса кладёт телефон на стол. Аскольд без сил садится на стул.
АЛИСА. Где-то в Интернете я читала, что это называется «дух противоречия». Когда человек, хочет что-то сделать, но прикладывает максимум усилий, чтобы не делать этого. Не знаешь, почему так происходит? Ты должен ведь знать. Ты так не хотел звонить Свете, что я думала, ты действительно ударишь меня за наглую попытку поговорить с ней. Но нет. Ты спокойно впитывал каждое слово.
АСКОЛЬД. Я уже тысячу раз пожалел, что впустил тебя в дом…
АЛИСА. И это не правда. Тоже дух противоречия…
АСКОЛЬД. Спал бы сейчас спокойно, ничего бы не произошло…
АЛИСА. Думаешь, Света из-за меня родила?
АСКОЛЬД. Из-за тебя я узнал об этом!
АЛИСА. А! Незнание освобождает от ответственности?
АСКОЛЬД. Почему, почему я подсел за твой столик.
АЛИСА. У тебя не было выбора.
АСКОЛЬД. Зачем ты обманула её? Я не собираюсь забирать этого ребенка.
АЛИСА. Она собирается отдать его в детский дом. Не удивлена, что вы расстались. Представляешь, от собственного сына хочет отказаться. У меня есть знакомая наркоманка, так она и то родителям ребенка отдала. Ну не в детский же дом. Ты должен его спасти, Аскольд.
АСКОЛЬД. Да, но… куда я дену его? Ему гораздо лучше быть в детском доме.
АЛИСА. Поверь мне, там не лучше. Я из детского дома. Я бы тебе рассказала, что там происходит, но ты просил не делиться своими проблемами и не плакаться в жилетку.
АСКОЛЬД. Да уж, уволь… может, как-нибудь в следующий раз.
Аскольд задумчиво смотрит на стаканчик.
АЛИСА. Я принесу чай.
АСКОЛЬД. Я… мечтал… всегда мечтал поставить дома музыкальный центр. И большой телевизор повесить на стену. И чтобы стиральная машина была. И двухъярусную кровать хочу. И любимое кресло. Я бы каждый вечер читал бы на нём не электронную, а настоящую книгу. Живя в убежище, нельзя позволить себе ни кресла, ни книги. Всё, что занимает много место, не входит в мою жизнь. Я хочу завести котёнка, в конце концов. Я очень люблю кошек, если честно. Они… бегают и мурлычат. И когтями вот так теребят коленки. Они когда любят тебя, когтями теребят коленки. Я однажды работал в Оренбурге, при клинике. У меня была отдельная лаборатория. И прижился там один котёнок. Всё время бегал за мной. Я его подкармливал. Однажды, я поймал себя на том, что иду на работу раньше на полтора часа. Я хотел поскорее накормить того котёнка и посидеть с ним на коленях. Я чесал его за ухом, он мурлыкал и перебирал коготками. Забрать домой я его не мог. Ведь я знал, что скоро снова переезжать. И неизвестно у кого придётся снимать новую квартиру. И кошки очень болезненно переживают переезды. Это самые домашние животные. Если у них нет дома, они заболевают. Становятся погаными, покрываются разными болячками, шерсть тускнеет, выпадает клочьями… В чемодане кошку не заведешь. И телевизор там не вмещается. И музыкальный центр не влезает. И сыну там не место.
АЛИСА. Поехали завтра за сыном.
АСКОЛЬД. Не говори глупостей, я не куда не поеду.
АЛИСА. За сыном! Хотя завтра его ещё не отдадут, он будет с матерью в больнице. Через три дня, как раз на выходных.
АСКОЛЬД. Это идиотизм! Я же сказал, мне он не нужен.
АЛИСА. Мне нужен! Я мечтаю о ребенке! Но у меня никогда его уже не будет! Хочешь, расскажу почему? Хочешь подробностей?
АСКОЛЬД. Вот уж не надо. Куда ты его денешь? Этого ребенка. Куда? К своему приёмному отцу отнесёшь?
АЛИСА. Ведь тебе он нужен?
АСКОЛЬД. Я уже сказал – мне не нужно ничего, что нельзя уместить в чемодане.
АЛИСА. А если у тебя будет квартира? Постоянное место жительства. Такое место, где не погибнет кошка? Такая квартира, где для твоего чемодана понадобится кладовка. Настоящий дом, в котором чемодан нужен только для путешествия на юг по путёвке.
АСКОЛЬД. Никогда у меня не будет такого дома. Я уже объяснял. Или ты предлагаешь взять кредит? И до конца своих дней работать на проценты. И на что тогда растить сына? И опять же это будет не моя квартира, пока я не заплачу всю сумму. То есть в любой момент у меня и у моего сына заберут квартиру.
АЛИСА. У меня есть квартира, Аскольд.
АСКОЛЬД. Прекрасно. Поэтому ты здесь. Ты предлагаешь, чтобы мы вместе сбегали из дома от твоего взбунтовавшего отца.
АЛИСА. Нет. Отца не будет. Ты его убьёшь!
6. убить или не любить?
Аскольд молча смотрит на Алису. Алиса не уводит взгляда.
АЛИСА. Не нужно на меня так смотреть. Квартира принадлежит нам обоим – мне и отцу. Если он умрёт – квартира будет моей. Вся квартира – моя. Там две комнаты. Мы сможем жить втроем – ты, я, твой сын. Если хочешь, мы с твоим сыном совсем не будем мешать тебе. Если хочешь, мы вообще не будем напрягать. Просто у тебя появится своя квартира. И, как бы семья. Твоё место на родине, и семья. Раз – и всё появилось, представь! И твой чемодан мы положим в кладовку. И заведём кошку. А если напрягёшся, купим большой телевизор. И музыкальный центр. Я не кину, обещаю. Я пропишу тебя.
АСКОЛЬД. Я понять не могу, ты правда считаешь, что я стану убивать твоего отца? Ты это серьёзно? Я дрался один раз в жизни, а ты говоришь – убивать. Ты мозги отморозила по ходу дела.
АЛИСА. Аскольд! Это единственное, что ты можешь сделать для своего сына. Я как-то работала в дежурной части… уборщицей. Много общалась с ментами… ты даже не представляешь, сколько у них не раскрытых дел!
АСКОЛЬД. Перестань, это всё чепуха!
АЛИСА. Ты же работаешь каким-то учёным, да? Ты говорил про лабораторию… как-то там. Я всю жизнь мечтала его отравить. А если это сделать каким-нибудь необычным способом, то вообще никто ничего не заподозрит. Он пьёт как лошадь, никого не удивит, если он отравится.
Аскольд взволновано вскакивает со стула, подходит к окну.
АСКОЛЬД. Свидетели.. всегда есть свидетели… О, чёрт, о чём я говорю! Нет, нет! Я сказал, что я не буду никого убивать! Чёрт, я ещё думаю о чём-то… Что вообще происходит? Несколько часов назад я спокойно ел пиццу, и вдруг появилась в моей жизни безумная девушка, другая родила от меня ребенка, и тут оказывается, что я должен убить незнакомого мне алкаша!
АЛИСА. Я сделаю тебе ещё чай!
Алиса берёт стакан, уходит на кухню.
АЛИСА. (из кухни) Я думала подлить ему уксус в водку. Семидесяти процентный раствор.
АСКОЛЬД. Ерунда. Пролежит в больнице две недели и вернётся. Ещё и тебя убьёт.
АЛИСА. А какими таблетками та бабка отравилась? Та бабка, у которой ты жил.
АСКОЛЬД. Ношпой. Но она съела их целую пачку. Как мы заставим твоего отца съесть пачку таблеток?
АЛИСА. Верно… ну тогда ты предлагай варианты.
АСКОЛЬД. Я?
АЛИСА. Ну, да. Я ведь рассчитываю именно на твою помощь.
АСКОЛЬД. Да не собираюсь я убивать твоего отца, дурочка.
АЛИСА. Допустим, ты не будешь его убивать, ладно. Но как бы ты это сделал? Чисто гипотетически.
АСКОЛЬД. Я бы сделал это так, чтобы ни один человек на земле не попал под подозрение.
АЛИСА. То есть ты бы нанял совершить убийство животного?
АСКОЛЬД. Да.
АЛИСА. Что ж, неплохо придумано. Вот так мозг. Кого наймём? Я видела возле твоего подъезда пса. Он подозрительно выглядел. Думаешь, он киллер? Хотя, постой. Этот пёс не подойдёт, он выведет полицию на твой подъезд.
АСКОЛЬД. Перестань иронизировать.
АЛИСА. Я серьезно. Давай завтра сходим в зоопарк, наймём подходящего зверя. Лев – сразу нет. Все сразу поймут – убийца лев. Можно нанять крысу. Но у них скверный характер, могут работать на два фронта. Они же крысы.
АСКОЛЬД. Перестань юродствовать. Я Серпентолог. Это тот, кто изучает змей. Я развожу змей в различных целях. Сейчас работаю над проектом… фирма, в которой я работаю, разрабатывает крем от морщин. Моя лаборатория сейчас работает над более эффективной формулой. Змеиный яд давно используется в косметике. Пептиды, которые содержатся в ядах, в малых дозах действуют на расслабление мышц лица и сглаживает морщины. Сейчас фирма работает над новым кремом на основе яда кораллового аспида. Это самая опасная змея в мире. Я не знаю, что делают в химической лабаратории, моё дело поставлять им яд. Я дою аспидов и приношу им яд. Никто, кроме меня и аспида, не знает, сколько граммов я выдаиваю.
АЛИСА. То есть у тебя есть знакомый аспид – самый опасный убийца в мире?
АСКОЛЬД. Можно и так сказать. Когда у твоего мёртвого отца возьмут анализ крови, сразу поймут, что он умер от укуса ядовитого животного. А две точки, сделанные тонкой ювелирной иглой на его шее, подскажут врачам что это скорее всего змея. Но что за змея – определить невозможно, даже если провести тщательное расследование. Будет очевидным, что яд содержит нейротоксин, не свойственный обычной гадюке, распространённой в России. Но нейротоксины есть в яде гадюки Никольского. Редкий вид. Но тоже живёт в России.
АЛИСА. Здорово! А почему сразу не укусить его обычной гадюкой?
АСКОЛЬД. Яд гадюки не сильный. Взрослый человек от него не умрёт. Может руку ампутируют, это максимум.
Алиса достала из кармана ключ, протянула его Аскольду.
АЛИСА. Возьми ключ. Придёшь к нему завтра после работы. Он будет спать, скорее всего. К восьми часам он напивается до состояния копчёного куска мяса. Если будет спать, считай, нам повезло. Если проснётся, скажешь, что от меня — зашёл за моими вещами. Типа, я боюсь сама приходить. Но я, надеюсь, он не проснётся. Никогда.
Аскольд берёт ключ. Испуганно смотрит на Алису. Алиса спокойна.
АСКОЛЬД. Ты правда считаешь, что я сделаю это?
АЛИСА. Сделаешь, если любишь.
7. однаразовые души
АСКОЛЬД. Люблю тебя?
АЛИСА. Если любишь своего сына. Я уверена, что ты справишься, иначе бы не просила тебя сделать это. Понимаешь, о чём я? Я бы не просила тебя, знай, что тебе угрожает опасность. Просто будь сильным. И умным.
АСКОЛЬД. Почему ты сама не сделаешь этого?
АЛИСА. Послушай… я его, конечно, ненавижу, но он всё-таки вырастил меня. У меня не хватит духу убить его. Да и потом, всем сразу станет ясно, что это я его убила. У меня есть мотив – обида, квартира.
АСКОЛЬД. Да… кстати тебе нужно придумать алиби. На всякий случай. Вдруг Шерлок Холмс существует. Если всё получится… никто не должен знать, что мы знакомы. Иначе, если возникнет подозрение об убийстве, всем станет ясно, что это устроил твой знакомый серпентолог. Врядли в этом городе найдётся детектив, который станет выяснять откуда в квартире взялась змея и куда она делась. С этим много мороки. Дело быстро закроют, спишут на несчастный случай. Лишь после этого я смогу переехать к тебе. Но на всякий случай, для страховки от умных сыщиков, завтра возьми билет в кино на последний сеанс. После сеанса потребуй кассира вернуть деньги за билет, потому что кино тебе не понравилось.
АЛИСА. Но… это же идиотизм.
АСКОЛЬД. Вот именно! А идиотов запоминают. Для алиби не достаточно просто сохранить билеты. Устрой скандал, веди себя как дура – главное, чтобы тебя запомнили все. Если вдруг ты попадёшь под подозрение, что и так маловероятно, то у тебя будет полно свидетелей, которые подтвердят, что ты в момент убийства была в кинотеатре.
АЛИСА. Хорошо. Я всё сделаю. Буду вести себя настолько безумно, насколько смогу.
АСКОЛЬД. Поверить не могу, что я смирился с мыслью, что мне предстоит…
АЛИСА. Убить! Обещаю, когда ты придёшь, ужин будет готов.
АСКОЛЬД. Ужин?
АЛИСА. Да. Только мне нужно немного денег, надо купить продуктов.
АСКОЛЬД. Я планирую убийство твоего отца, а ты переживаешь за ужин?
АЛИСА. Да. Ты будешь голодным, как смерть.
АСКОЛЬД. Есть ли в тебе хоть какое-то благоразумие?
АЛИСА. А в тебе? Человек находит того, кто ему близок по духу. Ты назвал себя иконой нового поколения. Я твоя поклонница. Можешь считать так. Ты сам сказал, что считаешь себя одноразовым человеком. Разве может в одноразовой душе жить святость? Завтра нет? Так если нет завтрашнего дня, если завтрашний день – это миф, то мы можем создавать любую легенду. Мы можем прямо сейчас сотворить самый великий завтрашний день в нашей с тобой истории. Наш миф о завтрашнем дне способен изменить всю нашу жизнь. Наша легенда может сделать нашу жизнь счастливой. У нас может появиться настоящий, а не мифический завтрашний день. Разве ты не этого хотел всю свою жизнь? Разве ты не этого ждал? Ты построишь свой храм!
АСКОЛЬД. Храм на крови…
АЛИСА. Пойми… ведь я всего лишь незнакомка из кафе. Я не могу заставить тебя что-то сделать. Я для тебя никто. Но мы сразу ведь поняли друг друга. У нас много общего. Нам с тобой… нам с тобой наплевать. Наплевать на завтрашний день, потому что его нет. Завтра мы можем оказаться на улице. Или в другом городе. Или в канаве. Мы не хозяева, пока у нас нет своего места. И пока у нас нет завтра, нам наплевать. Но мы оба устали от этого. Мы хотим… жить.
АСКОЛЬД. Деньги на кино и продукты возьмёшь в саквояже. Возьми сколько нужно.
АЛИСА. Я завтра ещё схожу на кладбище, к маме.
АСКОЛЬД. Сходи.
АЛИСА. Попрошу у неё прощения.
АСКОЛЬД. Как угодно.
АЛИСА. Ты веришь в то, что мёртвые видят нас? Что нас видит Бог? Ты веришь в то, что Бог будет видеть, как ты убиваешь моего отца?
АСКОЛЬД. Я всю свою жизнь изучал естественные науки. Я привык верить тому, что можно аргументировать, доказать, увидеть. Я не хочу сказать, что я атеист. Нет. Но я и не из тех, кого можно застать субботним утром в церкви. Я не из тех, кто ходит на кладбище, чтобы поговорить с усопшими. Я ничего не имею против, просто моё сознание сопротивляется этому. Для меня это нелогично, понимаешь? Не противоречиво, а именно нелогично. И я бы не хотел после смерти оказаться под землёй, в ящике, с червями. Если вдруг случится так, что мы будем жить вместе, если вдруг ты застанешь мою смерть, у меня к тебе просьба – не хорони меня в земле. Кремируй.
АЛИСА. Замётано. Твоя просьба меня радует. Почти как «мы навеки будем вместе».
АСКОЛЬД. Странное чувство… мне захотелось быть ближе к тебе.
АЛИСА. А, всё-таки надумал…
АСКОЛЬД. Нет, нет, не в этом смысле! Просто мне тоже понравилась мысль, что мы будем вместе… Ты не подумай, что это из-за того, что ты предлагаешь мне квартиру. Нет, ты не должна так думать.
АЛИСА. Да брось. Всё нормально.
АСКОЛЬД. Скорее всего, ты избавишься от меня, это понятно. Но почему-то мне хочется верить…
АЛИСА. Избавлюсь? Никогда! Мы будем жить в нашей квартире. Ты не веришь мне?
АСКОЛЬД. Конечно, нет. Но это шанс. Я тебя раскусил с самого начала, но кое-что не укладывается у меня в голове. Не пойму что именно.
АЛИСА. В каком смысле ты меня раскусил?
АСКОЛЬД. Ты до того отчаялась, что сегодня впервые решилась на преступление. Я увидел в твоей сумке клофелин. Ты более наблюдательна и умна, чем хочешь показаться. Ты никогда раньше не использовала клофелин, не знаешь, как это работает. Для эксперимента подошла бы такая жертва, как я. Одинокий, мягкохарактерный, приезжий. Ты сразу поняла, что я приезжий. Денег с меня много не возьмёшь, но можно проверить средство. Когда я понял, что у тебя в планах усыпить меня и ограбить, я выложил свой бумажник на стол и даже назвал тебе код от своей карты. Потом попросил сделать мне чай. Я могу определить клофелин на запах, но в чае его я не учуял. Я подумал, что ты не торопишься, тебе нужен более подходящий момент. Кроме того и правда хочешь отдохнуть. Потом ты ещё раз сделала мне чай. И представь моё удивление, когда я снова не учуял клофелина. Я понял, что ты всерьёз намерена использовать меня для убийства своего отца. Я вдруг понял, что использовать ты меня решила ещё до первой чашки чая. Я сказал тебе, что работаю в лаборатории и меня подозревали в том, что я отравил хозяйку квартиры. Ты смекнула, что я придумаю более оригинальный способ отравить твоего отца, чем раствор уксусный кислоты. Но удача ли это? Нет. Тебе сразу было известно, что я работаю кем-то, кто знает толк в ядах и лекарствах. Из-за моего саквояжа ты по-детски приняла меня за доктора. Конечно, глупо полагать, что все доктора ходят с такими саквояжами, но это тебе подсказало, что я всё-таки учёный.
АЛИСА. Эх… а как всё хорошо начиналось. Я думала, мы поладим. Ты хороший парень, Аскольд. Я бы не стала тебя обманывать.
Алиса надевает куртку.
АСКОЛЬД. Но всё-таки мне что-то неясно…
АЛИСА. Может быть, то, что я тебя не обманывала? Не подумал об этом? Или это не вписывается в твой научный метод наблюдения?
Алиса идёт к выходу. Оборачивается.
АЛИСА. Для справки. Клофелин мне дали знакомые нарики, на случай, если надумаю отравить отца. Сказали, что если высыпать всё содержимое порошка в водку, то отец уснёт так крепко, что никогда не проснётся. И если бы сегодня ты не приютил меня, я бы решилась на это. Хоть меня бы посадили. Всем было бы ясно, что я убийца. Но ты спас меня. Дал мне крышу над головой. Мне не пришлось выбирать между тюрьмой и улицей.
АСКОЛЬД. Для отца? Клофелин для него?
АЛИСА. Удачи тебе, Аскольд. Дай Бог тебе найти чемодан уютнее.
АСКОЛЬД. Подожди! Я согласен!
Алиса выходит из комнаты, из прихожей слышно, как хлопает входная дверь.
АСОЛЬД. Я согласен! Я сделаю то, что ты просишь! Останься!
8. ЕЁ ЗОВУТ АЛИСА
Аскольд прислушивается. Тихо.
АСКОЛЬД. Ты ведь не ушла? Ты ведь просто хлопнула дверью, но сама осталась в квартире.
В комнату входит Алиса.
АЛИСА. Как мы назовём нашего сына? То есть твоего сына?
АСКОЛЬД. Ты собиралась уйти в моей футболке?
АЛИСА. Мне нравится имя Павел. Как тебе? Павел Аскольдович. Нет, не звучит…
АСКОЛЬД. Женщины… у вас удивительная способность манипулировать мужчинами. Может быть, поэтому я избегаю отношений.
Алиса перетаскивает чемодан из угла комнаты в центр. Открывает его, начинает укладывать в него вещи Аскольда. Начала с подвесных полок и одежды.
АЛИСА. Как насчёт Александра? Александр Аскольдович. Нет, тоже плохо. АСКОЛЬД. Очень трудно понять женщину. У вас талант скрывать правду.
АЛИСА. Зануда. Может Виктор? Такое жесткое имя. Ну-ка, Виктор Аскольдодвич. Эх, опять не то.
АСКОЛЬД. Можно узнать, что ты делаешь?
АЛИСА. Пытаюсь придумать созвучное имя твоему сыну.
АСКОЛЬД. А при чём тут мои вещи?
АЛИСА. Я решила их собрать. Тебе скоро переезжать на постоянное место жительства.
АСКОЛЬД. Рановато вещи собирать.
АЛИСА. Давно пора. Это для твоей подстраховки. Я не знаю, где ты работаешь, но знаю, где живёшь. Чтобы ты был уверен, что я не сдам тебя полиции, смнени завтра же место жительства. Просто уйдёшь с чемоданом, оставишь в камере хранеия, а потом найдёшь новую квартиру на время, пока всё не уляжется.
АСКОЛЬД. Не стоит, я доверяю тебя, я уже сказал.
АЛИСА. Что за имя у тебя? Родители тебя так назвали, будто знали, что ты не захочешь быть отцом. Проще тебя переименовать, чем подобрать имя к такому отчеству.
АСКОЛЬД. Мне нравится, как звучит Виктор.
АЛИСА. Виктор? Ну вот. А я это так сказала… блин, не думала, что тебе понравится. Ладно, пусть Виктор, но ведь – Витя. Витёк. Помнишь в бистро охранника – Витёк его зовут. Ему лет сорок, взрослый мужик. А это, официант мелкий, ему – Витёк, Витёк. Потому что он Витёк, понимаешь? Витёк и всё, не более того. Мне кажется если назвать сына Виктором, то он всегда будет Витьком. Слушай, Аскольд, а как твоё имя сокращать? Или вдруг я тебя ласково захочу назвать. Как? Аскольдушка? Аскольдёнок? А, сколько! Скока! Во – Скока! Скольдик. Уф, я бы всё-таки тебя переименовала.
АСКОЛЬД. А как твоё имя?
АЛИСА. Здрастье, приехали! Я тебе ещё в такси сказала, что меня зовут Алиса.
АСКОЛЬД. Я не слушал тебя. Задумался о том, как поскорее от тебя избавится.
Алиса уложила полки, подходит к матрацу.
АЛИСА. Не успел вот избавиться. Надо было лучше думать.
АСКОЛЬД. Не успел? Почему не успел? Ещё не всё потеряно. Не трогай матрац, нам ещё спать сегодня.
АЛИСА. Всё потеряно, Аскольдушка. Ты влюбился в меня.
Алиса отодвигает матрац, замечает под ним что-то
АСКОЛЬД. Не говори чепухи. Твои выводы нелогичны. Меня раздражает нелогичность.
АЛИСА. Пусть уж лучше будет Павел. Паша. Хотя… Александр круче. Аскольд, что это?
Алиса поднимает из-под матраца сдуту резиновую женщину.
АСКОЛЬД. Чёрт… просил же не трогать матрац.
АЛИСА. Не, ну я понимаю — раз в месяц с проституткой не достаточно. А её ты как назвал?
АСКОЛЬД. Отстань. Дай сюда, я выброшу.
АЛИСА. Почему ты уверен, что не пригодится?
АСКОЛЬД. Пошутила и будет, дай сюда.
АЛИСА. Скажи, как её зовут.
АСКОЛЬД. Никак её не зовут – это просто резиновая кукла.
АЛИСА. Да ладно, не красней. У меня тоже есть кое-что развлекательное. Я назвала его Антошка.
АСКОЛЬД. Мне это не интересно, выброси эту гадость через балкон.
АЛИСА. Какой жестокий мужчина. В доме появилась первая встречная женщина, и он уже готов выбросить свою единственную через балкон.
АСКОЛЬД. А тебе зачем Антошка? Не думал, что у тебя могут быть с этим проблемы.
АЛИСА. Ты вообще слушал меня? Моя сексуальная жизнь началась с насилия, совершённое человеком, который меня растил. Думаешь, это не приводит к проблемам? У меня, если честно, никогда не было секса. Только насилие. Я просто не могу подпустить к себе кого-то по доброй воле. К тому же пережила аборт. Не хотела, знаешь ли, ребёнка от монстра.
АСКОЛЬД. Ты… же предлагала мне заняться с тобой…
АЛИСА. Да. Из вежливости.
АСКОЛЬД. Знала, что я откажусь?
АЛИСА. Так как её зовут?
АСКОЛЬД. Тебе не понравится.
АЛИСА. Главное, чтобы тебе нравилось.
АСКОЛЬД. Ну, хорошо… чёрт… хочешь верь, хочешь нет – её зовут Алиса.
АЛИСА. Хм… не скажу, что лестно… пожалуй я выброшу её, раз ты не против. Я жутко ревнивая.
Алиса выходит на балкон, возвращается без резиновой куклы.
АЛИСА. Александр – хорошее имя. Героическое. Я буду его Шуриком называть. Мне так нравится имя Шурик, а назвать им было некого. Скажу ему: «Шурик! Пора в школу! Шурик! Вставай, вставай! Тебе к какому сегодня уроку?»
АСКОЛЬД. Я бы называл его Саней. В детстве меня так называли. Не знали, как ещё назвать меня сокращённо.
АЛИСА. Саня?
АСКОЛЬД. Матрац уберём завтра утром.
АЛИСА. Ну, я ведь сплю до полудня. Я сто лет не спала.
АСКОЛЬД. Тогда уберёшь сама. Здесь осталось место как раз для матраца.
Алиса улыбается.
АСКОЛЬД. Почему ты смеёшься?
АЛИСА. Ты сказал, чтобы я убрала матрац сама.
АСКОЛЬД. И что?
АЛИСА. Ну, это значит, что ты встанешь раньше, поэтому не сможешь убрать матрац. Потому что там буду я.
АСКОЛЬД. Всё верно.
АЛИСА. Это значит, что мы всё-таки будем спать вместе.
Аскольд тоже улыбнулся и посмотрел на разложенную раскладушку.
АСКОЛЬД. На полу прохладно одному. А на складной кровати неудобно.
АЛИСА. Я хочу завтрашний день. Но он наступит послезавтра, если всё получится.
АСКОЛЬД. Раз ты доверилась мне, значит, всё получится. А теперь пора спать.
АЛИСА. Надеюсь, ты не брезгуешь? Не то, чтобы я очень хотела с тобой переспать, но обидно как-то. Если ты думаешь, что панкреатит у меня из-за гепатита, то это не так. Я проверялась.
АСКОЛЬД. Я тебя… не брезгую. Но давай просто будем спать. Проживём этот кошмарный сон и проснёмся послезавтра. Может быть, даже вместе.
Аскольд выключает свет в комнате.
9. разоряя гнёзда
НЕОПРЕДЕЛЁННАЯ КОМНАТА НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ ВРЕМЯ
По центру комнаты, возле чемодана, стоит красная коляска. К ней подходит Аскольд.
АСКОЛЬД. Александр… Саша… я обещал принести тебе котёнка, но… не получилось. Зато я принёс тебе змею. Она у меня в саквояже. Не пугайся, хорошо? Я расскажу тебе кое-что о змеях, чтобы ты понимал, что их тоже можно любить. В них нет тепла, их кровь холодна. В твоих руках змея всегда будет такой же как ты. Змея сможет смотреть на тебя всю жизнь и ни разу не моргнуть. У ней прозрачные веки. Мы с тобой, сынок, не любим ничего лишнего, верно? У змеи нет ничего лишнего. Она совершенна. Есть только она и жизнь. Между ними – жертва. Змее очень редко требуется еда. Она может месяцами неподвижно ожидать неизбежного голода. Но когда настаёт пора, змея превращается в самого искусного охотника в природе. Всё её тело – идеальное оружие убийства…
КВАРТИРА АЛИСЫ СПАЛЬНЯ НОЧЬ
Луч фонаря освещает спальню. Фонарь держит в руке Аскольд. Он освещает комнату, видит кровать. Рядом с кроватью две пустые бутылки из-под водки. На кровати спит ОТЕЦ АЛИСЫ.
НЕОПРЕДЕЛЁННАЯ КОМНАТА НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ ВРЕМЯ
Аскольд сидит на чемодане, качает коляску.
АСКОЛЬД. …от змеи невозможно спастись. Очень часто она выбирает жертву, которая гораздо крупнее её. Но она знает, что справится, ведь её козырь – сильнейший яд…
КВРАТИРА АЛИСЫ СПАЛЬНЯ НОЧЬ
Аскольд осторожно крадётся к кровати. Он ступает на цыпочках. Аскольд светит себе под ноги фонарём – на полу много мусора, осколки от бутылок, упаковка от чипсов, пакеты из супермаркета. Аскольд шагает так, чтобы не задеть ничего. Отец Алисы засопел, будто во сне увидел что-то не приятное. Аскольд замер.
НЕОПРЕДЕЛЕННАЯ КОМНАТА НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ ВРЕМЯ
АСКОЛЬД. …один миллиграмм такого яда, сынок, способен убить человека. Но змея не мелочится, ей нужно убить наверняка. Она готова впрыснуть почти сто миллиграммов яда. Выбранная жертва обречена. Змея приближается так бесшумно, что даже самый бдительный зверь не способен её услышать…
КВАРТИРА АЛИСЫ СПАЛЬНЯ НОЧЬ
Аскольд ещё некоторое время стоит, прислушивается, убеждается, что отец Алисы не собирается просыпаться. Аскольд продолжает приближаться к кровати. Аскольд подошёл к отцу Алисы, аккуратно достал из карманы небольшую полиэтиленовую капсулу. Из другого кармана он достал упакованную иглу.
НЕОПРЕДЕЛЁННАЯ КВАРТИРА НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ ВРЕМЯ
АСКОЛЬД. …змея уже в нескольких сантиметрах от жертвы, а бедняга ничего не подозревает. Охотнице остаётся сделать только один рывок – и всё. Но она не торопится. Бросок должен быть абсолютно точным. Её туловище превращается в тугую пружину. И при этом она абсолютно хладнокровна. Напряжены только мышцы. Никакой дрожи. Её ничего не выдаст. Ни запах. Ни шорох дрогнувшего от напряжения тела.
КВАРТИРА АЛИСЫ СПАЛЬНЯ НОЧЬ
Аскольд протягивает руку с иглой над шеей отца Алисы. Он напряжённо всматривается в место, куда собирается воткнуть отравленную иглу.
НЕОПРЕДЕЛЁННАЯ КОМНАТА НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ ВРЕМЯ
АСКОЛЬД. …если змеиный яд попадёт в вену, это привёдёт к мгновенной смерти. Если вдруг змея, подобная коралловому аспиду, укусит человека в лицо, то тот проживёт ещё пять минут. Шанс на спасение от укуса аспида есть, только если он укусит в ногу. Яд медленно поползёт к сердцу и к лёгким. По пути нейротоксин будет разрушать все нервные клетки. Человек будет дышать, его сердце будет биться, мозг будет строить планы на будущее, в то время, как под кожей человек уже будет превращаться в переваренную пищу. Но человека змея никогда не кусает просто так. Напрасно люди, увидев змею, пытаются её убить. Этого делать не надо. Потому что змее человек не интересен. Она не сможет его проглотить. Но если человек желает её обидеть, тогда она пускает в ход своё смертельное оружие…
10. ЖЕРТВА ЗМЕИНЫХ УБЕЖИЩ
КВАРТИРА АЛИСЫ СПАЛЬНЯ НОЧЬ
Аскольд решается нанести лёгкий удар иглой. Но отец Алисы просыпается. Аскольд замер.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Ты кто, чёрт возьми такой?!
Отец Алисы встаёт с кровати, включает светильник. Аскольд отбрасывает капсулу с ядом за тумбочку.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Ты что, гад, в мой квартире делаешь? Ты кто такой?!
АСКОЛЬД. Не горячитесь, я сейчас объясню…
Отец Алисы хватает бутылку из-под водки, замахивается на Аскольда.
АСКОЛЬД. Стойте, не надо драться… я пришёл за вещами…
ОТЕЦ АЛИСЫ. Да я так и понял, гнида, что ты за вещами пришёл. Вот, наглец, грабить, когда я дома! Иди сюда, сука!
Отец Алисы перекрыл Аскольду выход из комнаты, но Аскольд смог проскользнуть по стене и побежать к двери. Отец Алисы со всего маху кинул в него бутылкой. Бутылка ударилась об голову Аскольда.
Аскольд упал без чувств.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Вставай, гадёныш. Сейчас, мы тебя ментам и сдадим тёпленьким.
Отец Алисы пнул лежащего Аскольда. Тот не шевелится.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Э! Окочурился что ли? В обезъяннике очухаешься.
Отец Алисы взял телефон с тумбы.
ОТЕЦ АЛИСЫ. (в трубку) Это… я тут грабителя поймал в своей квартире… залез ко мне, пока я спал…
КВАРТИРА АЛИСЫ СПАЛЬНЯ УТРО
В комнате трое полицейских, врач, отец Алисы, Алиса, санитыры. На полу лежит мёртвый Аскольд.
ПЕРВЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ. (Алисе) Вы утверждаете, что этот молодой человек по вашей просьбе проник в квартиру?
АЛИСА. Разумеется. Я ему дала ключи.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Доча моя, за что ты так со мной? Грабителю ключи дала!
ПЕРВЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Этот молодой человек ваш друг?
АЛИСА. Да, я попросила его зайти ко мне, забрать кое-какие мои вещи из квартиры.
ВТОРОЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Почему вы сами этого не могли сделать?
АЛИСА. Я боялась прийти домой. Неделю назад я убежала отсюда, боялась, что мой приёмный отец убьёт меня.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Что? Что ты городишь, родненькая моя? Да я тебя пальцем не тронул бы никогда!
АЛИСА. Это лож. Офицер, мой приёмный отец не только пальцами меня трогал. Иногда, когда слишком выпьет, он издевался надо мной и… насиловал. Он избивал меня каждую неделю. Следы от ударов есть на спине, на плечах, на бёдрах. Он не бил в лицо, чтобы никто не догадался. Я кричала, конечно. Возможно, соседи подтвердят это, они не могли не слышать.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Алисонька, милая, что ты такое говоришь?
ВТОРОЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Помолчите, арестованный.
ОТЕЦ АЛИСЫ. Арестованный? Я защищался в своём доме! Вы не имеете права меня арестовывать!
ПЕРВЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Вы совершили намеренное убийство. Удар бутылкой был очень сильным и метким – прямо в темя. И к тому же сейчас находитесь под подозрением в совершении ещё одного преступления. Насилие сексуального характера. Тут, гражданин, пятнадцатью годами строгого режима уже не отделаешься.
ВТОРОЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ. (врачу) Всё, если вы закончили, труп можете увозить.
Санитары кладут тело Аскольда на носилки, уносят. Санитары о чём-то бормочут. Отец Алисы тоже пытается что-то сказать, но от волнения получаются несвязные фразы. Один полицейский с особым презрением объясняет что-то отцу Алисы. Другой полицейский пытается успокоить Алису, которая не смогла сдержать слёз. Все слова превращаются в один густой, жуткий гул. Гул постепенно нарастает. Полицейские уводят отца Алисы. Гул резко стихает. Алиса остаётся одна.
11. саша
КВАРТИРА АЛИСЫ ЗАЛ ДЕНЬ
Большая светлая комната, в одном углу стоит детская кроватка, в другом чемодан Аскольда. Через комнату проходит бельевая верёвка, на которой развешаны пелёнки. Алиса открывает чемодан, достаёт из него жестяную колбу. Начинает протирать её тряпочкой.
АЛИСА. Знаешь, всякий раз, когда я протираю тебя от пыли, мне кажется, что ты, как сказочный джин появишься из этой колбы и предстанешь передо мной во всей красе. Я верю в сказки, что поделаешь. Кстати, ты не знал, но и с прахом можно разговаривать. Это даже удобнее – не надо на кладбище иди. Вот ты меня сейчас слушаешь и думаешь, наверное: «А зря я не верил, что мёртвые слышат и всё видят». Обидно осознавать, что это не логично? Сашу я забрала позавчера. Твоя Света отдала мне его и захлопнула передо мной дверь. Жуткая дверь, вся обшарпанная. Из квартиры воняло спиртным. Я так в подъезде и заплакала. На руках это чудо, а я плачу. Я вдруг поняла, что если бы не ты, то этот чудо-ребенок жил бы в несчастье, в каком-то притоне, с матерью алкоголичкой. Или наркоманкой. Она жуткая, я её увидела, меня охватил ужас. Но Сашенька очень хороший и здоровый. Удивительно, правда. Похож на тебя? Очень похож. Надеюсь, не будет таким же занудой. Я как его увидела, сразу влюбилась. Как было и с тобой.
В кроватке закричал ребенок. Алиса торопливо ставит колбу с прахом в чемодан, сама быстро берёт на руки ребенка, разводит смесь в бутылочке.
АЛИСА. Кушать захотел, маленький. Сейчас, сыночек, мама сделает тебе вкусняшку. Ну-ну, не плачь…
Алиса кормит Сашу, покачивая его на руках. Саша перестаёт плакать.
12. МОЙ ПАПА ЖИВЁТ В ЧЕМОДАНЕ
САША. Меня зовут Саша. Мама называет меня Шуриком. А папа… папа меня называет Саней. Но сам я этого никогда не слышал. Зато мама говорит, что папа меня называет именно так. Меня зовут Саша, а когда-нибудь я стану Александром. Мама говорит, что я обязательно должен стать именно Александром, и никогда не становиться Витьком. Папа ничего не говорит. Если честно, я его никогда не видел. Моя мама, говорит, что мой папа живёт в чемодане. Скорее всего, она не шутит. Мама говорит, чтобы я никогда не трогал папу, потому что могу рассыпать его. Я ничего не понимаю в папах, но очень люблю своего. Мама мне постоянно про него рассказывает, когда кормит молоком из бутылочки. Она держит меня на руках и рассказывает о том, какой мой папа великий. Она говорит, что благодаря нему у меня есть мама. И из-за папы у меня есть настоящий дом. Моя мама говорит, что этот дом называется отечеством. А отечество – самое дорогое, что есть у честного человека. А мама говорит, что я обязательно должен быть честным человеком. Я хотел у мамы спросить, что это такое – честный человек. Но я ещё не умею разговаривать. Но мама сказала: честному человеку незачем совершать дурные поступки, потому что он чувствует себя неотделимой частью большой родины. Но что такое родина, я не знаю. Я её никогда не видел. Если бы папа сейчас спросил меня, что такое родина, я бы задумался. Надо будет потом уточнить у мамы. Но я знаю, что такое отечество. Это мой дом, который у меня есть, потому что я родился. И потому что папа живёт в чемодане. Моё отечество – это двухъярусная кровать. Внизу спит мама, а наверху скоро буду спать я. Моё отечество – это люстра. Я часто смотрю на неё. Мне она нравится. Мама может вывести меня под открытое небо, чтобы я подышал уличным морозом. Но я знаю, что она вернёт меня назад, чтобы я не простудился. И когда я возвращаюсь, я знаю, что у меня есть отечество. Моя мама говорит, что никто в целом мире не прогонит меня из отечества. Это единственное место на планете, куда я могу вернуться всегда и отовсюду. Моя мама часто говорит, что отечество – это единственное, на что я могу положиться. Но я с мамой не согласен. Я часто прошу положить меня в кроватку или на ручки. Иногда, получается положиться на животик. Но пока редко. Мама иногда не права, но я очень её люблю. Потому что благодаря ней мой папа стал героем. Моя мама тоже меня очень любит. Потому что меня зовут Александр Аскольдович. У меня два имени, потому что у меня есть папа. Я очень люблю своего папу. Но я бы никогда, никогда не стал жить в чемодане.